Одиссея спасателя-6

      Старший помощник командира «С-178» сидел на стеллаже торпеды, и тяжело дыша, думал. Связь с поверхностью по телефону аварийно-сигнального буя вдруг ни с того ни с сего прервалась. Аккумулятор радиосигнального устройства, к которому механик приделал лампочку совсем сел, светить нечем. Психологическое состояние личного состава подавленное и внушает большие опасения. Теперь по корпусу лодки постоянно стучали водолазы, но о чем? Этого старший помощник выяснить не мог никак. Таблица основных условных сигналов в отсеке была.  Да если бы и не было, старпом всё равно помнил её наизусть. Но водолазы явно стучали что-то другое! Они явно передавали буквенный текст, но сигналы были совсем не похожи на азбуку «Морзе»!  Чтобы понять, что они передают нужно записать сигналы и расшифровать их значение по таблице передачи букв. Но для этого нужно видеть таблицу, нужен свет. А его как раз нет! Что же делать?

        Во, блин! Что делать! Совсем память отшибло! Ведь первым номером идёт приём недостающего имущества!

       -Торпедисты! Заполнить торпедный аппарат №3 водой! Открыть его переднюю крышку, - дал он команду.

***

    02.35.  23.10.1981.  Наконец-то, кроме докладов о самочувствии от водолаза пришло радостное: «Слышу журчание воды, по-видимому, из района торпедного аппарата №3!»

        -Центральный водолазам! – Вызвал лейтенант. – Идёт заполнение торпедного аппарата водой! По-видимому, подводники готовы к приёму имущества! Все оживились. Петрович вновь заполнил шахту со страхующим водолазом водой. Он решил не снимать рабочего водолаза с торпедных аппаратов.

Подумав, распределил обязанности: обеспечивающий водолаз подает имущество страхующему, тот несет его рабочему водолазу, который, в свою очередь, укладывает его в торпедный аппарат. Страхующий возвращается в ПВО за новым комплектом имущества. И так до тех пор, пока имущество первой очереди  не будет полностью загружено.

   В отсек прибыл командир, и, выяснив, что будет подаваться в первую очередь, приказал развязать мешок с провизией и вложил туда записку, в которой подробно изложил план последующих мероприятий и порядок перехода подводников по ходовому концу в ПВО «Ленка».

         Опасаясь забить торпедный аппарат так, что оттуда невозможно будет ничего извлечь, решено было передавать имущество на затонувшую подводную лодку в два приёма. В первую очередь шесть недостающих комплектов ИСП-60, два гидрокомбинезона СГП с вложенным в них аварийным бельём, мешок с провизией, аварийными фонарями и вложенной в него запиской. Во вторую очередь, ещё 10 комплектов ИСП-60, фонари, воду, пищу.

     03.03.  23.10.1981. Имущество первой очереди загружено в торпедный аппарат №3. Водолаз дал людям в отсеке условный сигнал на закрытие наружной крышки и начало шлюзования. Наружная крышка медленно закрылась.

        Собравшиеся в водолазном отсеке «Ленка» вздохнули с облегчением. Теперь путь к спасению подводникам открыт, даже если по каким бы-то не было причинам передача имущества второй очереди и не состоится! Теперь у них есть всё, что для этого нужно!

      Водолазы очередной тройки ушли под воду и заняли свои места. Вновь началось ожидание. Ожидание, когда подводники выгрузят имущество и откроют наружную крышку торпедного аппарата для приёма следующей партии.

***

  В темноте отсека, слив воду из торпедного аппарата в трюм подводники приступили к его разгрузке.

        -Ну, вот и укомплектованы! – Подумал старший помощник. В отсеке вдруг резанул глаза яркий свет от включённого кем-то аварийного фонаря!

        -Ура! Теперь со светом! – Выразил радость механик, но никто даже не улыбнулся. По-прежнему было холодно. Зашкаливающий все мыслимые пределы углекислый газ туманил сознание и заставлял болеть головы. Регенеративные дыхательные устройства с очисткой атмосферы явно не  справлялись. Подтравленными людьми овладело равнодушие.

        Старший помощник присел на торпедный стеллаж, его, как и всех вдруг пленило равнодушие. Равнодушие к своей судьбе и к своей жизни, к тому, что было и к тому, что будет. Сидя на стеллаже, он всё глубже и глубже начал погружаться в дрёму. Однако через неё, через равнодушие, в затуманенном сознании как-то незаметно, а затем всё яснее и яснее начала проступать простая и неприятно колючая мысль: «Ни хрена себе! Офицер Флота! Ладно, сам сдыхай, если хочется, но подчинённые-то тут причём? Они должны жить!» Мысль неприятно беспокоила, будоража окутанный дурманом сна и недостатка кислорода разум, заставляла болеть голову и, наконец, согнала дрёму напрочь. Старпом начал думать.

         Начальник штаба еле стоит на ногах, болезнь сердца его совсем доконала. При выходе методом затопления отсека, он вряд ли выдержит, стало быть, его нужно шлюзовать отдельно, - думалось старшему помощнику. -  Но наверху шторм! А может он уже стих, ведь столько времени прошло!? В любом случае, чем дольше начальник штаба здесь находится, тем меньше у него шансов выжить.  Ладно, этот вопрос сейчас решим, сейчас начнём шлюзовать очередную тройку, - думал старпом, - а что делать с сигналами подаваемыми водолазами, что они стучат? А хотя! А какая разница, что они стучат! Недостающее спасательное снаряжение они уже подали. Сейчас выпущу тройку, приму снаряжение, затем морально подготовлю оставшихся, одену в снаряжение, затоплю отсек и вперед на волю. Водолазы рядом, снаружи, если что, помогут. 

       Старпом решительно поднялся со стеллажа, назначил тройку выходящих и дал команду  одевать снаряжение. Подозвал к себе матроса-трюмного, дал команду взять в руки кувалду и с точностью дублировать ударами по корпусу все сигналы, поступившие от водолазов.

        Моряки надели спасательные гидрокомбинезоны, аппендиксы зажгутовали. Старпом лично проверил изолирующие дыхательные аппараты каждого. Первым в трубу торпедного аппарата пополз командир электротехнической группы, за ним надоевший уже всем штурманский электрик, замыкающим пошел начальник штаба. Заднюю крышку торпедного аппарата закрыли на кремальерный запор и начали процесс шлюзования.

***

   05.40.  23.10.1981.  Лейтенант  Петрович взглянул на часы, - пора будить очередную тройку водолазов, - дал он команду вахтенному в отсеке. Подходил к концу третий час работы водолазов за бортом, их нужно было менять на следующих. Водолаз, находящийся на торпедных аппаратах через каждые пять минут, условным сигналом по корпусу запрашивал у подводников об их готовности принять вторую партию имущества. Подводники, так же, сигналом отвечали, что готовы, но крышку торпедного аппарата почему-то не открывали. Время медленно двигалось вперёд, дело стояло. Вдруг, рабочий водолаз доложил, что слышит тихое периодическое постукивание, предположительно из района расположения третьего торпедного аппарата. При этом все наружные обтекатели неподвижны. Это сообщение озадачило Петровича.

        Он знал, что при заполнении водой торпедного аппарата должно не постукивать, а булькать, должно журчать. Ведь для того, чтобы его приготовить к приему имущества нужно закрыть внутреннюю крышку, заполнить аппарат, водой выровняв давление с забортным, а потом открыть наружную крышку, и всё. При этом постукивание возможно только в период открывания наружной крышки, а при заполнении должно быть бурление воды в трубопроводе и торпедном аппарате!

          Петрович переспросил.

          Однако водолаз упорно докладывал, что постукивание продолжается. Как будто по торпедному аппарату кто-то ползет.

          Петрович доложил свои подозрения о начавшемся выходе подводников командиру. Однако командир «Ленка», только что получивший с аварийной лодки условный сигнал о готовности принимать имущество, дал указание успокоился, усилить бдительность и продолжать водолазный спуск по ранее намеченному плану.

          Вот постукивание закончилось и действительно началось побулькивание.  

          Побулькивание закончилось, и крышка обтекателя медленно двинулась с места.

          Страхующий, взяв, сколько смог комплектов спасательного снаряжения, потащил его рабочему водолазу. Принес, отдал и начал возвращаться. Тем временем обтекатель и наружная крышка торпедного аппарата №3 открылись совсем и оттуда, появилась сначала рука, одетая в СГП, а затем и остальные части тела выходящего подводника.

      - Это подводники! Они выходят! - Заорал рабочий водолаз. И его услышали не только в четвертом, водолазном отсеке, но и в Центральном.

      - Брось снаряжение, принимай подводников! - Дал команду Петрович, и тут же страхующему, - возвращайся к рабочему, принимай у него подводников и сопровождай их по ходовому концу до ПВО, где передашь обеспечивающему.

      Из динамика телефонной станции донесся сдавленный крик рабочего водолаза: «Они вырываются. Одного застегнул карабином к ходовому концу, а он отцепился и рвется наверх. Я его за ногу держу, чтобы не всплыл. Поймал второго! Цепляю на ходовой. Он брыкается!»  Из динамика по отсеку полилось шумное и деловитое сопение, которое закончилось лязгом зубов и неразборчивой жалостливой бранью в адрес спасаемых.

     -Первый! Ты где! –  запросил Петрович рабочего водолаза.

     -Я на грунте у лодки. Он, зараза, меня ногой, по голове! Я, кажется, свой язык откусил.

     -Где подводники!?

     -Я их упустил, но их поймал и держит страхующий.  - Неразборчиво просипел водолаз.

     Он сидел на грунте, у носовой оконечности аварийной лодки, пытаясь ослабить прижимные резинки обтюратора шлема. Тот подводник, которого он держал за ногу, исхитрившись, пнул его по голове второй ногой. От боли и неожиданности водолаз его выпустил и, сорвавшись с корпуса, упал на грунт. Но в дело вмешался вовремя подоспевший страхующий. Помня о грозящей подводнику после всплытия кессонной болезни, он в прыжке успел перехватить его.   

     -Я второй! Подводники у меня. Держу их за нижние брасы. Ногой держусь за ходовой. Двигаться не могу. Пришлите на помощь первого.

      Положение второго (страхующего) водолаза было грустным. В каждой руке он держал, как воздушные шарики, по подводнику. Держал их за нижние брасы спасательного снаряжения, в районе спины разведя в разные стороны, насколько хватало рук. Подводники находились в горизонтальном положении, лицом вверх. Усиленно брыкали ногами, махали руками, но ни друг друга, ни водолаза достать не могли. Но и водолаз, увлекаемый вверх имеющими большую положительную плавучесть подводниками, удерживался от всплытия, едва зацепившись носком бота правой ноги за ходовой конец, натянутый между торпедными аппаратами аварийной лодки и приемно-выходным отсеком «Ленка». Двигаться он не мог. Поэтому висел, держал подводников и взывал о помощи.

    Тем временем с грунта на корпус аварийной лодки поднялся первый водолаз. Оглядевшись, оценив ситуацию и доложив об увиденном командиру спуска, он сев и зажав ходовой конец между своих ног, крепко обняв и удерживая одной рукой ногу страхующего и подтягиваясь второй, медленно двинулся по ходовому концу вниз к ПВО. В этом ему помогал обеспечивающий водолаз, подтягивая за шланг-кабель.

      Медленно и постепенно вся эта «гимнастическая пирамида» добралась до «Ленка». И здесь случилось непредвиденное. Подплыв в виде воздушных шариков к корпусу спасательной подводной лодки, казалось уже все понявшие и смирившиеся со своей участью спасаемые подводники, вместо того, чтобы зайти в открытую водолазную нишу, а из неё через водолазную шахту в ПВО, где их ждали доктора и радушие экипажа, цепляясь руками за шпигаты лёгкого  корпуса и усиленно пиная ногами водолаза, рванули вверх. Долго выдерживать удары ногами по голове водолаз не смог и разжал пальцы своих рук удерживавших нижние брасы. Освободившиеся подводники с крейсерской скоростью 1 метр в секунду,  помчались вверх, навстречу ждущим их  неприятностям.

      После доклада водолазов о случившемся, в водолазном отсеке наступила унылая тишина. Командир «Ленка», доселе тихо и незаметно стоявший за барокамерой и наблюдавший происходящее на водолазных  постах, устало сел на кучу приготовленного на всякий случай про запас спасательного имущества. Он знал, что всплывших подводников из воды выловят и погибнуть не дадут. Получив доклад командира водолазного спуска, он тут же вышел на связь со стоящим сверху ОСБ «Машук» и в категорической форме проинструктировал и командира «Машука» и прочих больших начальников, которые в это время там находились о порядке подбора с поверхности воды всплывших подводников и порядке проведения лечебной декомпрессии.  Он это сделал так, на всякий случай, чтобы подстраховать спасаемых и нагнать «холода» на командира «Машука». И лишь теперь, после всего случившегося осознал, насколько мудро он поступил. Ведь подводники вышли безо всякого предупреждения. Собирались подавать спасательное снаряжение, а пришлось вылавливать подводников. И не вина его водолазов, что не смогли довести подводников до приёмно-выходного отсека.

       Но почему же подводники так агрессивны, думал он. Неужели желание и возможность всплыть на верх, туда, где воздух и голубое небо, затмевают у людей сидящих в отсеке затонувшей подводной лодки здравый смысл, затмевает рассудок?  А может, это нерадивые матросы в самовольную отлучку рванули!?

         Однако, будучи человеком эмоциональным Василий Иванович не мог вот так просто, без «оформления воспитательного момента», уйти из водолазного отсека. Он встал с кучи имущества, снял с головы пилотку, и с силой швырнув ее на палубу, с презрением в голосе заговорил: «Ну что папуасы бестолковые, клизмы десяти ведерные, водомуты доморощенные! Промухали подводников! Морды отъели - в шлем трехболтовки не лезут! А двоих хилых, изможденных, замученных братух к себе в лодку затащить не смогли! Позорники!  Видеть вас не хочу!» После чего, грустно опустив голову, развернулся и полез по вертикальному трапу на выход из отсека.

       Всем стало стыдно. Матросы-водолазы подобрали брошенную пилотку и отнесли старпому. Повторно попадаться на глаза командиру никто не решился.

       Часы показывали 06 часов 10 минут.  Нужно было в процессе смены водолазов собрать и загрузить в торпедный аппарат разбросанное по донному грунту снаряжение и  имущество, предназначавшееся для подачи в аварийную лодку. На счастье, наружная крышка торпедного аппарата оказалась открытой и водолазы без промедления приступили к его загрузке. На всякий случай загрузили не 4, а 7 дополнительных комплектов спасательного снаряжения, фонари, провизию, медикаменты. Уложили в трубе торпедного аппарата так, чтобы подводникам удобно было вынимать. Проверили чистоту комингса трубы торпедного аппарата и наружной крышки, и  сигналом из шести ударов по корпусу оповестили подводников, о том, что торпедный аппарат загружен. В 06  часов 40 минут получили ответный сигнал и стали ждать закрытия крышки. Однако проходили минуты, десятки минут, часы, а крышку всё не закрывали.

          В 09 часов 10 минут, сменив в соответствии с графиком водолазов, Петрович, передал командование водолазным спуском старшему лейтенанту Нюку. Обстановка была тревожно-спокойная. Рабочий водолаз сидел на корпусе аварийной подводной лодки и ждал закрытия торпедного аппарата, страхующий, чтобы размяться и не замерзнуть, бродил по донному грунту у ПВО. В атмосфере водолазного отсека как будто повис вопрос: «Ну почему они не забирают из торпедного аппарата имущество, почему не выходят?»

        Передав командование водолазным спуском, лейтенант Петрович, направился на верхнюю платформу отсека в каюту старшин команд, с намереньем вздремнуть сколько получится. Он не спал уже более двух суток и от этого где-то внутри организма чувствовал дискомфорт и усталость. Однако поспать не удалось. Только присел на койку, из динамика «каштана» донеслось: «Командиру водолазной группы прибыть в Центральный!»

        «А теперь ответьте мне товарищ лейтенант, почему они не забирают из торпедного аппарата поданное имущество? Почему они даже наружную крышку аппарата не закрывают? Ведь на запросы отвечают, значит живы. Ведь доложили, что по средствам регенерации протянут еще более суток! Провизия у них есть, теперь и спасательным снаряжением они полностью укомплектованы. У них даже спирт есть!»

         Петрович стоял перед командиром и хлопал глазами. Ему нечего было ответить. Хотя последняя фраза командира и натолкнула его на определенные предположения. Но озвучил их старпом.

       - Василий Иванович, Вы там что-то про спирт говорили!

       - Да, ну! Не может быть! Хотя!? Я бы в такой ситуации граммов 150 бы принял. И подчиненным налил бы, для разрядки напряженности.

         А ведь ты, Сергей Иванович пожалуй прав! И нечего нам тут от нетерпения подпрыгивать. Надо ждать. Подготовиться и ждать!

         А Вы, товарищ лейтенант, готовы? Кому там из Ваших подчиненных подводники по голове настучали? А ведь это их только двое вышло! А что будет, когда они все сразу пойдут?! Сможете!? Вы сможете, имея двух водолазов хотя бы половину из них к себе в ПВО  затащить? Сможете?

         Этот вопрос уже давно не давал покоя Петровичу. И, как оказалось, командир думал о том же.

         Организация проведения водолазных работ с борта «Ленка» была четко расписана, наизусть заучена и понята. Она устанавливала поочередное проведение водолазных спусков из приемно-выходных отсеков правого и левого бортов. Работать одновременно двумя тройками запрещалось. Единственный случай, когда это разрешалось, это при оказании помощи рабочему и страхующему водолазам одной из троек. Изучая, организацию Петрович недоумевал: «Это во что же нужно вляпаться одновременно и рабочему и страхующему водолазам первой тройки, чтобы к ним на выручку посылать вторую тройку?»

          Однако два водолаза не смогли затащить в отсек двух подводников. И это факт. Безусловно, факторы неожиданного сопротивления со стороны подводников и нежелания применения грубой физической силы со стороны водолазов, по отношению к спасаемым, имеют место быть. Это может исправить обыкновенный целенаправленный инструктаж. Ну а если подводники действительно пойдут на выход методом затопления отсека.

Заполнят отсек водой до воздушной подушки, разблокируют крышки торпедного аппарата, откроют их обе и пойдут один за другим.

        В этом случае, чтобы гарантированно затащить их в ПВО, нужно по одному водолазу на каждого выходящего подводника. А где ж их взять столько!? Вот и получается, что в этом случае, нужно работать одновременно двумя тройками. И этого ещё мало будет!

        Но при рассмотрении вопроса с другой стороны получается: четыре водолаза, за ними тянутся четыре шланг-кабеля. И если в пылу работы с подводниками все эти шланг-кабели перепутаются, то получится одна большая гроздь, но не винограда, а водолазов в вперемешку с подводниками. Тогда чрезвычайных происшествий не избежать, тогда все они могут погибнуть.

       А что же делать? Как подводников спасать?

       Хотя, глубина небольшая, на дыхание водолазам подаем воздух. Поэтому для распутывания шланг-кабелей, в случае необходимости, можно поставить в нише водолаза в акваланге, даже двух. Но такие действия в эксплуатационных инструкциях не описаны и Правилами водолазной службы не предусмотрены. А значит так делать нельзя!  И опять вопрос, а как можно?

        Но иного пути нет! А может быть, я его просто не вижу.

       Эти рассуждения вихрем пронеслись в голове Петровича.

      -Не сможем, - ответил командиру лейтенант Петрович и потупил взор.

      -А что нужно делать, чтобы смогли? - Задал вопрос командир.

      -Товарищ командир! По этому вопросу мне необходимо посоветоваться с моим начальником, старшим лейтенантом Нюком, -  ответил Петрович.

      -Не шустрите лейтенант! Мнение старшего лейтенанта Нюка я знаю. Он мне столько наговорил, что я до сих пор обтекаю!. Сейчас меня интересует Ваше мнение!

      Собравшись с духом, Петрович, запинаясь, но достаточно связно изложил свои мысли по этому вопросу.

      Командир выслушал, поправил на своей голове пилотку и сказал, обращаясь к старшему помощнику: «Ты слышал? Сергей Иванович! А ведь лейтенант дело говорит!», и уже обращаясь к лейтенанту: «Ну, пошли в водолазный отсек. Вы мне пальцем всё покажете и ещё раз, подробно,  всё, что здесь наговорили, расскажите. А мы уж разберемся, дурь это, или дело стоящее».

       В четвертом отсеке было тихо. Лишь из динамика водолазной телефонной станции доносился звук мерного дыхания находящихся за бортом водолазов, да часы, закреплённые на барокамере,  громко отстукивали секунды водолазного спуска.

        -Ну, лейтенант докладывайте!? - Рявкнул командир. От этого возгласа дрема, царившая в отсеке, мгновенно испарилась. В кислородной выгородке застучал кислородный насос, внизу зазвенели гаечными ключами трюмные, а лейтенант начал свой доклад, получивший в последствии признание не только командира, но и старшего лейтенанта Нюка.

       Командир утвердил предложение об одновременной работе двумя тройками, однако страхующего водолаза решено не выпускать за борт, а  держать  приемно-выходном отсеке правого борта в двухминутной готовности к спуску под воду и не в автономном акваланге, а в водолазном снаряжении с подачей воздуха из лодки. Просчитав, на сколько это возможно, дальнейшие действия подводников, Василий Иванович дал команду: временем начала ввода в работу второй тройки водолазов и дополнительного страхующего считать время начала закрытия крышки торпедного аппарата спасаемыми

подводниками. Немедленная готовность к работе, через 5 минут после означенного времени.

       В 12 часов 10 минут, лейтенант Петрович, окончив подготовку линии подачи воздуха и телефонной связи с дополнительным страхующим водолазом, заступил на вахту командира водолазного спуска. И вновь время потянулось медленно и постепенно. В 12 часов 30 минут, водолазы предъидущей тройки вышли из барокамеры, окончив декомпрессию, и отправились спать по кубрикам. И вновь тишина. От желания уснуть спасал большой пятилитровый алюминиевый чайник с крепким, сладким кофе. Дабы хоть чем ни-буть занять рабочего водолаза, Петрович дал ему команду зачищать ножом от краски и ржавчины пятна на легком корпусе затонувшей лодки вблизи крышки торпедного аппарата, для подсоединения обратного кабеля подводной электрокислородной резки. И хоть занятие это было ненужным и бесполезным с точки зрения спасательных работ, все же оно не давало водолазу на корпусе ни уснуть, ни замерзнуть. В 14 часов 50 минут обстановка на водолазных постах оживилась, начала подготовку к спуску очередная тройка водолазов. В 15 часа 10 минут,  отработавшая тройка водолазов сменилась и ушла на декомпрессию. И вновь рабочий водолаз начал чистить ножом легкий корпус затонувшей подводной лодки, страхующий водолаз, жаловался на жизнь, стоя у водолазной ниши, водолаз обеспечивающий, нахально дремать в приемно-выходном отсеке, периодически стукаясь носом о зажатые в руках шланг-кабели рабочего и страхующего водолазов.

    В 16 часов на среднюю платформу водолазного отсека прибыл командир. Выслушав доклад командира водолазного спуска лейтенанта Петровича по ходу выполнения работ, он молча осмотрел лица командира спуска и водолазного врача, проворчал: «Ну, блин! Мы так дослужимся!» и вызвал по «Каштану» старшего помощника находившегося в Центральном.

- Сергей Иванович! Пришли-ка в водолазный отсек начмеда. И пусть он ту фигню захватит, для бессонницы которая, ну, которой он нас с тобой кормил. А то у водолазов глаза красные, как у мартышек задницы! Сейчас упадут и уснут! Как я их потом будить буду!

- Василий Иванович! Я начмеда пятнадцать минут назад спать отправил.

-Ну ладно, пусть спит, - ответил командир и озабоченно посмотрел на вахтенного водолазного врача.

- Вы все поняли? Товарищ старший лейтенант медицинской службы!?

- Так точно! - Ответил доктор.

- Ну, тогда вперед! Здесь командир спуска за Вас декомпрессией покомандует.

И уже вслед убегающему доктору:

 - Эту фигню из группы «А» Вам с лейтенантом Петровичем, а вахтенным матросам по пригоршне витаминов! И быстрее! Доктор!»

   Доктор вернулся через пять минут, принеся две большие белые таблетки и банку драже аскорбиновой кислоты.

   Надо отдать должное чудесам медицины. Минут через 15, после того как таблетка была проглочена и запита холодным кофе, Петрович ощутил существенный прилив сил. Спать уже не хотелось, мысли перестали путаться, а спина ныть. И хотя подводники, находящиеся в корпусе затонувшей подводной лодки, так и не закрыли наружную крышку наполненного спасательным имуществом торпедного аппарата, всё вокруг перестало казаться тревожным и пугающим.

    Без четверти семнадцать новая тройка прибыла на среднюю платформу и приступила к подготовке к спуску водолазного снаряжения, а в семнадцать прибыл не выспавшийся и от того обиженный на весь свет старший лейтенант Нюк.

В 17 часов 10 минут водолазы,находившиеся под водой, сменились и пошли на декомпрессию.  Петрович тоже сменился с вахты командира водолазного спуска и с полчаса, полазив по системам водолазного комплекса, проверяя исправность своего заведывания, отправился в свою каюту с мыслью поспать часа четыре. Однако мысль эта оказалась неисполнимой. Хитрая докторская таблетка для бессонницы добросовестно исполняла своё предназначение и отгоняла сон напрочь. Немного поворочавшись на койке и поняв тщетность своих попыток уснуть, Петрович отправился на камбуз, не без оснований надеясь, найти там,  чего-нибудь поесть. Ещё сутки назад командир распорядился в целях экономии электроэнергии снять питание с камбуза. Теперь горячим подавались только чай и кофе. Моряки питались консервами. Ужин должен был наступить в 18 часов 30 минут, а есть хотелось так, как будто обеда не было совсем.

      Ах, камбуз! Самое уютное и душистое место на корабле! Недаром в незапамятные времена появилась самая мудрая из флотских поговорок: «Держись дальше от начальства и ближе к камбузу!»

       Быстро съев банку тушёнки, и не ощутив после этого никакой умиротворённости, лейтенант выпросил у дежурного кока половину батона и приступил к изготовлению себе тюхи.

       Тюха это не просто так! Тюха, это завтрак моряка-подводника, который не грех съесть и в ужин. Тюха, это когда на половину батона, на плоскую его сторону, намазывается толстым слоем сливочное масло, на масло приклеивается толстый ломоть сыра, а в мякише батона, со стороны надреза, прорезается большая выемка, куда заливается сгущенка (молоко, сгущенное с сахаром), или мёд. После чего получившееся изделие съедается запиваемое чаем или кофе. Главное здесь, не испачкаться сгущенкой. А десерт получается весьма вкусный и питательный.

       Однако насладиться ужином  Петровичу не дали, срочно вызвали в водолазный отсек.

       18.20.   23.10.1981.  Находящийся у открытого торпедного аппарата  №3, в котором находилось загруженное туда спасательное имущество, водолаз доложил о доносящемся из корпуса лодки шуме льющейся воды и позвякивании, скорее всего гаечных ключей.        Обеспокоенный командир «Ленка» примчался в водолазный отсек, он, как и все не понимал ситуации. С 10 часов утра подводники на все запросы водолазов стуком отвечают тремя ударами по корпусу. Этот сигнал означает «Выходим на поверхность. Принимайте.» Однако, при этом, крышка торпедного аппарата оставалась открытой.  Шумов, характерных для подготовки другого торпедного аппарата к шлюзованию водолаз не слышал.  Время неумолимо шло вперёд, а подводники чего-то ждали. Кроме того,  «Ленку»  уже давно нужно было всплыть на поверхность для подзарядки своих аккумуляторных батарей. Командир уже дал команду перейти на аварийное освещение отсеков и обесточить камбуз, но работающее водолазное оборудование и гидроакустическая связь были весьма энергоемкими. Из доклада механика следовало, что  через час из-за чрезмерного разряда, начнется самопроизвольная смена полюсов на элементах групп аккумуляторных батарей, а это неизбежные короткие замыкания и возгорания в аккумуляторных ямах. Здесь и до пожара недалеко. А подводники выходят малыми группами, да еще и не предупреждая! При таком раскладе последняя тройка выйдет суток через пять.

***

   В первом отсеке «С-178» царила тишина. Самые «буйные» его уже покинули. Морякам хотелось верить, что вышедшие на поверхность живы и здоровы, и сейчас пьют горячий сладкий чай, где-нибудь в столовой на каком- нибудь из спасательных судов. Им очень хотелось в это верить. В действительности оно и было примерно так, только моряки об этом ничего не знали. На лицах отображались самые упаднические мысли. Да, снаружи по корпусу продолжали стучать водолазы, но о чем они стучат? Может быть о том, что ни один из покинувших отсек не дошел до поверхности, о том, что все погибли. А может, наоборот, о том, что все вышедшие живы. Пойди, разберись!

        Старший помощник лихорадочно думал: как поднять боевой дух, каким образом вдохновить моряков на последний рывок, рывок к поверхности. Среди кромешного мрака и холода, в атмосфере дурманящего сознание углекислого газа, в тусклом свете фонарей он вдруг увидел вместо лиц своих бодрых, смешливых, иногда шкодливых матросов, совершенно незнакомые лица, лица смертельно уставших людей, людей утративших веру, людей, которым по большому счету уже все равно: жить или умереть.

       Решение пришло. Старпом вспомнил, что где-то во втором отсеке оставил большой пакет со значками «Мастер Военного Дела» и «Отличник СА и ВМФ». В боковом кармане его кителя лежала большая гербовая корабельная печать. Он решил прямо сейчас, прямо здесь провести награждение матросов значками, а так же присвоить им очередные воинские звания, в пределах своей компетенции, разумеется!

      Найдя, пакет со значками и попросив, механика посветить,  он начал по одному вызывать к себе матросов и перечисляя заслуги каждого, а чаще на ходу их, придумывая, награждать. Моряки зашевелились. Раздались сначала удивленные, затем радостные возгласы! А старпом тоном приказа вызывал и вызывал к себе очередных матросов, награждал, делал запись в военном билете и удостоверял её, ставя гербовую корабельную печать.

       Когда все были награждены и записи об этом сделаны, как-то само собой пришло время готовить отсек и спасательное снаряжение к осуществлению самостоятельного выхода на поверхность.

       Торпедисты разблокировали приводы крышек торпедного аппарата. По команде, все проверили исправность и комплектность уже давно одетых спасательных гидрокомбинезонов, разложили по удобным местам и приготовили к использованию изолирующие дыхательные аппараты.

    Старший помощник командира дал команду затопить отсек и механик её исполнил. Забортная вода начала медленно заполнять сначала пространство под паёлами, затем подниматься выше и выше, пока не остановилась, на две трети затопив наружную крышку торпедного аппарата № 3. Давление в отсеке окончательно выровнялось с забортным. Старший помощник дал команду открыть заднюю крышку. Торпедист ее исполнил и с криком ужаса отпрыгнул от торпедного аппарата. В тусклом свете фонарей вместе со сходящей водой из трубы появились ноги обутые в спасательный гидрокомбинезон. Выплыть из трубы в отсек телу не давала не до конца открытая крышка торпедного аппарата.

    Это начальник штаба, так и не дожил до поверхности, понял старпом. Но, глядя в лица своих матросов, ещё он вдруг понял, что если он здесь и сейчас не заделает чего-нибудь не  ординарного, то вся его идеологическая работа по подъему боевого духа личного состава пойдет насмарку. И матросы просто не пойдут на выход!

Просто останутся у открытых на половину ворот, на поверхность и умрут! А он вынужден будет погибнуть вместе с ними, потому, что они его личный состав! И он отвечает перед богом и людьми за их жизнь!

      Тело во второй отсек! Заорал он. Быстро!

      Матросы встрепенулись. Теперь нужно было не упускать инициативу. Нужно было орать, пинать, оскорблять всех подряд, направляя их деятельность в нужное русло, в русло самостоятельного спасения, и ни в коем случае не дать думать, не дать впасть в уныние!

      Тело начальника штаба перенесли во второй отсек.      Старпом построил людей и приступил к инструктажу.  Не надеясь, что при одевании снаряжения и включении в аппарат матросы все сделают правильно, они с механиком проверили каждого. И вот она, решительная минута! Старший помощник, оглядев едва виднеющуюся в тусклом свете шеренгу одетых в спасательное снаряжение, и от того совсем одинаковых, моряков толкнул в плечо первого и дал команду: «Первый пошел!» На ощупь удостоверившись, что первый заполз в трубу торпедного аппарата, старпом послал туда второго. Однако второй скрывшись под водой, вдруг вынырнул на поверхность рядом со старпомом, что-то пытаясь сказать. Не успел старпом разобраться со вторым, на поверхности вдруг появился первый. Переключив клапанную коробку дыхательного аппарата первого на атмосферу, старпом услышал страшное. Срывающимся голосом матрос доложил, что торпедный аппарат замурован снаружи! И в подтверждение его слов, из трубы торпедного аппарата выплыл свернутый в рулон и перевязанный резиновыми водолазными жгутами спасательный гидрокомбинезон соединенный своим штуцером с клапанной коробкой находящегося внутри рулона ИДА-59.

   Это же то спасательное имущество, которое я просил, когда работал телефон аварийно-сигнального буя, там ведь и снаряжение, и фонари и продукты!

    Но главным было не сбавлять темп!

    -Механик! Включайся в дыхательный аппарат! Пойдешь первым и вытолкнешь всё, что есть в торпедном аппарате наружу. За тобой пойдут остальные. Я замыкающий.- Распорядился старпом.

   Он зажгутовал комбинезон механика, помог включиться в дыхательный аппарат, подвел к торпедному аппарату. Ну, давай! Теперь ты определяешь, жить нам или нет. И хлопнул по плечу.

    Механик, словно трактор полз по трубе торпедного аппарата, головой толкая перед собой гору напиханного туда водолазами спасательного имущества. Перед глазами пылали радужные круги, сердце, казалось вот- вот выпрыгнет из груди или разорвётся на тысячи кусочков. Имущество поддавалась с трудом, и механик упирался и полз, упирался, проталкивал головой вперед мешки, комбинезоны и снова полз, полз вперед сантиметр за сантиметром, расчищая дорогу к спасению остальным.

      За механиком пошли матросы. Старпом стоял на единственном тускло освещенном месте, у торпедного аппарата, и считал выходивших

***

   Лейтенант Петрович стоял на КП командира водолазного спуска левого борта и прислушивался к тишине. Работал водолазный пост правого борта, им командовал старший лейтенант Нюк. А водолазы Петровича сидели в ПВО и ждали команду. В четвертом отсеке «Ленка» было дымно и сумрачно. В аккумуляторной яме третьего отсека только что ликвидировали возгорание, а чтобы там было чем дышать, пустили задымленный воздух по всем отсекам. Обещанная механиком переполюсовка элементов аккумуляторной батареи началась, и электрики в срочном порядке снимали с них шины, проще говоря, страхуясь от пожара, отключали взбесившиеся элементы от электрической сети, грозя через полчаса, может быть час, обесточить лодку полностью. Такая перспектива не радовала. Хоть водолазы и были обучены обслуживать свое заведование в полной темноте, но ведь вместе с электричеством кончится и телефонная связь с водолазами находящимися под водой. А это уже прямая угроза их жизни.

    От невеселых дум отвлек доклад водолаза: из  торпедного аппарата № 3 начал  интенсивно выходить воздух.

    «Топят отсек! Сейчас начнут выходить!» - Пронеслось в мозгу. А дальше команда: «Водолазам включиться в снаряжение».

     Петрович записал в журнал водолазных работ: 19 часов, 10 минут. Начало водолазного спуска.

     Четыре водолаза с водолазных постов обоих бортов были направлены к торпедному аппарату, время шло, но ничего не происходило.   И вдруг доклад: «Из торпедного аппарата медленно выползает спасательное имущество, наверное, то, которое мы туда загрузили».

     Предположение Нюка: «Значит, они его не забрали, значит, оно им не нужно».

     Команда Петровича: «Вытаскивать имущество из торпедного аппарата, за ним идут подводники! Не упустите!»

     А через минуту телефонные станции обоих бортов выли, кряхтели и ругались голосами водолазов. На носовой оконечности затонувшей подводной лодки развернулась рукопашная схватка. Схватка между выходящими из торпедного аппарата и всеми фибрами души, рвущимися наверх, к солнцу, к свежему воздуху подводниками и водолазами, в воображении подводников почему-то превратившихся в страшных монстров норовящих утащить их куда-то в темную морскую пучину.

      Подводники изо всех сил хотели жить! А водолазы изо всех сил хотели сохранить им не только жизнь, но и здоровье. Прекрасно понимая, что иначе, чем через лечебную декомпрессию в декомпрессионных камерах «Ленка» это не возможно.

      Первых четверых подводников доставили в водолазный комплекс достаточно благополучно. Просто уже имея опыт, каждый водолаз, не давая брыкаться, хватал очередного выходящего из трубы торпедного аппарата, брал его рукой за нижний брас снаряжения в районе спины и как воздушный шар нес до водолазной ниши «Ленка», где, заведя подводнику руки за спину, пропихивал его головой вперед в водолазную шахту, ну а далее тот попадал на воздух и в объятия обеспечивающих водолазов и доктора, которые его быстро раздевали и отправляли в комфорт жилого отсека водолазного комплекса со свежим, хоть и под повышенным давлением, воздухом, горячим, чаем и гостеприимным радушием Владимира Ивановича Семенцова - начальника медицинской службы «Ленка».

       Однако дальше всё пошло не так складно. Если раньше четыре водолаза действовали вместе, то теперь по очереди сдавая обеспечивающим доставленных подводников, они так же по одному возвращались к торпедному аппарату. Первым вернулся матрос Бурда и радостно доложил, что видит у торпедного аппарата двух подводников, и что, наверное, те специально ждут его.

       По-видимому, так оно и было.

       Бурда без раздумий схватил того, который был к нему ближе, однако тот который был подальше въехал ему кулаком по голове. А вылезший из торпедного аппарата третий подводник схватил его рукой в районе груди и вырвал большой клок комбинезона! Это ж, какой силищей надо обладать!

        -Что ж ты делаешь гад! Я же тебя спасти хочу! - Разлетелись по четвертому отсеку не то вопли, не то рыдания Олега Бурды.

        Холодная вода заполнила всё пространство под его гидрокомбинезоном, холод перехватывал дыхание, от утопления спасал лишь плотно прилегающий к лицу и предохраняющий рот и нос обтюратор, через который собственно и осуществляется дыхание водолаза.

        «Ну, заразы!  Всё - таки кого-то из вас я всё равно в свою лодку затащу!» - Слышал Петрович из динамика телефонной станции.

        -Бурда! Возвращаться! - Кричал он в микрофон. Но, где там!

        На помощь Бурде подоспел старшина команды водолазов мичман Сечин. За ним матросы Белобров и Гордиенко. Однако из торпедного аппарата  вылезали и вылезали новые подводники, которые, цепляясь за легкий корпус лодки и не торопясь всплывать, начали буквально отбивать у водолазов своих, как им по видимому казалось, пленённых товарищей!

       «Не трогайте дыхательные мешки!» - Кричали в микрофоны и Нюк и Петрович. Опасаясь, что при неверном движении водолаза подводник может получить баротравму лёгких.

       А на носовой оконечности затонувшей лодки образовался огромный клубок из перепутавшихся шлангами водолазов и одетых в ИСП-60 подводников. Динамики телефонных станций стонали, выли, рыдали и матерились голосами работающих водолазов. Используя своё численное превосходство, подводники сопротивлялись так, как будто это был их последний бой, последний рубеж определяющий жить, или не жить им на