Одиссея спасателя-3

 От тёплых и приятных воспоминаний начальника экспериментальной базы отвлёк осторожный стук в дверь.

           -Войдите, - отозвался Петрович.

В дверном проёме возник главный распорядитель торжества - командир взвода водолазов:

           -Товарищ капитан 1 ранга, там из дружественного отдела, пришли Вас поздравлять!

           -Да, тяжёлая вещь этот день рождения,- подумалось Петровичу. Он поднялся со стула и пошёл в барозал, откуда теперь доносились звуки гитары.

          С его появлением, собравшиеся заорали ура! И Петровичу пришлось снова пить за собственное здоровье.

          -А, правда, что Вы участвовали в спасении экипажа «С-178», в 1981 году? - Услышал Петрович вопрос молоденького капитан-лейтенанта, научного сотрудника 11 отдела.

          -Правда,- ответил он.

          -В интернете расписано, что «Ленок» на затонувшую лодку 17 часов наводился, а потом  своими винтами самостоятельно выходящих  из первого отсека подводников порубил.

          -Врут! – Поугрюмев ответил Петрович.

          -Но ведь «Ленок» там только присутствовал, а на аварийную лодку навёлся в самом конце операции, когда почти все подводники уже вышли на поверхность!- Не унимался любознательный офицер.

          -Ах, сударь! У Вас об этом событии весьма искажённая информация, - добродушно проворчал Петрович, - А между тем, всю эту спасательную операцию,  обеспечивал «Ленок». Его водолазы подавали в аварийную лодку недостающие комплекты спасательного снаряжения, а затем встречали у торпедного аппарата выходивших. В эвакуации из затопленных отсеков тел погибших и подъеме лодки на поверхность, водолазы «Ленка» участвовали в составе сил наращивания, работая с надводных судов.  Ну а то, что «Ленок» к себе на борт смог принять только шестерых спасённых подводников, это не его вина, это наша общая беда. Это, от недостатка аварийно-спасательной подготовки у экипажей подводных лодок, а главное, у командного звена флотов.   И в те времена, и, тем более, сейчас.

-Товарищ капитан 1 ранга,  может быть, Вы расскажете, как на самом деле всё было!

           -Как-нибудь расскажу, - пообещал Петрович, а в его памяти вновь всплыли воспоминания.

          Мичман Болдов, окампонируя себе на гитаре запел старинный романс, а Петрович тихонечко, чтобы ненароком не обратить на себя внимание окружающих, вновь перебрался в свой кабинет. Гостей было много, а он клятвенно пообещал жене прибыть домой трезвым.

        Он вновь устроился у компьютера, включил на прослушивание диск с записью ансамбля под управлением Поля Мориа, а  разбуженная память вновь представила картины былого...

Глава-2.

(В которой, наш герой, становится настоящим морским спасателем, принимая

посильное участие в спасании экипажа подводной лодки «С-178»).

       Тёплая и ласковая дальневосточная осень заканчивалась. Командир группы водолазов-глубоководников лейтенант Петрович одиноко стоял и курил в ограждении боевой рубки. По правому борту медленно проплывал окрашенный завядшими дубовыми листьями в красно-медный цвет берег, по левому борту раскинулось лазурно-синее и  бескрайнее Японское море, медленно катящее свои волны куда-то на северо-запад. Спасательная подводная лодка «Ленок» после двухнедельной тренировочной отработки водолазов глубоководников до глубины 180 метров, предписанной планом боевой подготовки, шла в базу, где после нелёгких трудовых будней её ожидал пусть не очень длительный, но дающий экипажу возможность расслабиться навигационный ремонт, а значит, долгожданный отдых.  С берега веяло теплом и запахом прелых листьев.  Он манил к себе спокойной осенней красотой, прощальным пением ещё не улетевших перелётных птиц, но, лейтенанта там никто не ждал.  Молодая, прекрасная и любимая им женщина - жена, должна была доучиться ещё полгода в своем Военмехе в Ленинграде, и её прибытия он ожидал где-то в марте следующего года, своего жилья у него не было и по прибытии на берег идти было некуда. Поэтому он стоял, курил и строил планы на будущий отдых. И сожалел, о том, что, проведя в море весь купальный сезон, так и не успел искупаться на Владивостокских пляжах, попить с друзьями пива на природе или хотя бы съездить на рыбалку. Корабельная служба так завладела им, что во время коротких стоянок в базе свободного времени едва хватало лишь на субботние походы в баню. Всё остальное забирал «любимый» подчинённый личный состав, со своим воспитательным процессом, культпоходами, встречами с родственниками, разборами дисциплинарных проступков, а так же материальная часть заведования и служба корабельных нарядов. Однако никогда не унывающий лейтенант стоял, курил, а в его голове, как плотный дым от дымовой завесы, клубились мечты о будущей береговой «расслабухе» и отдыхе.

        С отдыхом всё было просто. Кино и театр Петрович не любил, потому что каждый раз, каждое воскресенье, если оно попадало на стоянку в базе, именно туда водил своих подчиненных срочной службы в культпоходы. Баню с парилкой он посещал каждую субботу, поэтому отдыхом она тоже не являлась.  Думалось ему, что нужно было ни много, ни мало, а в одно и тоже  время, в одном месте собрать друзей–одноклассников, которых в то время во Владивостоке было трое: Виктор Пунделев, Серега Резан и Екатерина Кравцова. И собрать их, не иначе как в хорошем ресторане. Чтобы посидеть, поговорить, посмеяться, вспомнить друзей, школьных преподавателей!

       Рассуждая, таким образом, Петрович закончил курить, швырнул остатки беломорины за борт и спустился вниз, в прочный корпус, где в каюте номер 6 пятого отсека жили многоопытные, знавшие ответы на любые технические и жизненные вопросы и от того уважаемые, командиры обитаемых подводных спасательных аппаратов: старый старший лейтенант Юра Кытя и капитан-лейтенант Федор Николаевич Дорфман, с которыми и решил посоветоваться Петрович по поводу выбора подходящего для планируемого мероприятия ресторана. Однако, зная, что командиры подводных аппаратов люди весьма авторитетные и свои советы ценят весьма высоко, лейтенанту предварительно, пришлось зайти на водолазный пост, достать из своего сейфа не так давно изъятые у матросов, стибренные ими у провизионщика  при загрузке продуктов две бутылки сухого вона, оправить форму одежды, причесаться и поправить пилотку. Подготовившись, таким образом, лейтенант поднялся на верхнюю платформу, перешел в пятый отсек и без стука (такую наглость мог позволить себе только водолаз) вошёл в  шестую каюту, где на койках, один над другим возлежали  Кытя и Дорфман, истомлённые ожиданием швартовки в базе, вперившие скучающие взоры кто в потолок, а кто в вышерасположенную койку и мечтающие каждый о своем. Оба они были холосты и на берегу их, как и лейтенанта Петровича, никто не ждал.    Левую руку, в которой были зажаты заветные бутылки с вином, Петрович держал за спиной, однако, будучи воспитанным офицером, войдя, он отдал воинскую честь, представился и попросил разрешения обратиться:

         -Ну, чего тебе? – Вяло, поведя головой, спросил Фёдор Николаевич.

        -Федор Николаевич, хотелось бы узнать, какой кабак в городе наиболее приспособлен для встречи одноклассников? - Спросил Петрович.

-Одноклассники? Встреча? Это хорошо! – Молвил в задумчивости Фёдор    Николаевич, - скажу даже, здорово! А вот мои одноклассники все в Туле. Девчонки все замуж повыходили, детей нарожали, некоторые даже развестись уже успели. С парнями то же самое. Только я,  абсолютно холостой и бездетный здесь в прочном корпусе стерилизуюсь.

Встреча одноклассников! Это ты, лейтенант, хорошо придумал. Ну а я то, тут причем?

         А, на счет ресторана? Ну…, этот вопрос подлежит длительному изучению и анализу, с тем, чтобы не ошибиться. Ресторанов много, все разные и в каждом собирается свой контингент посетителей, в каждом своя кухня, своё спиртное, свой кураж, свои услуги. А хороших из них, знаешь-ли, мало. Но анализ, это дело многосложное и ответственное. Вот так, запросто, его выполнить нельзя. Ты, лейтенант, ещё молод и не понимаешь, что мысль - это материя тонкая, и для того, чтобы она пришла в голову, ей - голове, как и всему организму, нужна вполне определённая и целенаправленная подготовка. Для этого нужно создать особые условия, особое, возвышенное  расположение духа и чувств.

           А ты с собой чего-нибудь принес для взбадривания творческой мысли?

          -А у меня с собой  транквилизатор, - сказал Петрович, показывая левую руку с зажатыми в ней бутылками.

-Ну, тогда давай подумаем твою интересную мысль вместе, - сказал, оживившись, Дорфман и радостно закричал:

- Кытя! Подъем! Давай к провизионщику за мандаринами!

         Фёдор Николаевич устал мять бока о койку, вахту свою на сегодня и он, и старший лейтенант Кытя уже отстояли. Вместе с тем, попивая сухое вино и  закусывая мандаринами, скоротать время за беседой! Что может быть лучше взамен томительного ожидания долгожданной встречи с берегом!? Ведь пить можно, и, полагаю, нужно. Категорически нельзя напиваться и терять чувство реальности!

      Старший лейтенант Кытя быстренько приволок с камбуза трехлитровую банку, на две трети заполненную мандаринами, ибо никогда на подводных лодках во фруктах не было дефицита. И полилась длительная и задушевная беседа, которые бывают лишь среди не занятых на вахте офицеров подводной лодки, связанных одним делом, одной судьбой, и одним ожиданием.

       Из проведенного теоретического экскурса по ресторанам и довольно детального инструктажа Петрович понял, что лучшим местом, для проведения, намеченного им мероприятия, является ресторан «Волна», расположенный в центре города, на морском вокзале. Тем более что там, по вечерам, выступало варьете, теша, собравшуюся публику хорошими песнями и танцами. Единственное что требовалось, это заказать на нужное время столик и предупредить об этом друзей. Однако это и было самым трудным. Ведь своим временем молодой лейтенант  не вполне располагал. Он прекрасно понимал, что как только подводная лодка ошвартуется у причала в бухте Улисс и её экипаж будет переведён в казарму, он, как женатик в отсутствии жены, будет назначен старшим в экипаже и казарме. И это продлится сутки. А потом он заступит дежурным по кораблю. И это ещё сутки. А вот потом…!  Потом, уже можно планировать и исполнять сугубо свои, личные  мероприятия. Конечно, если этому не помешает куча вводных, которые в изобилии сыплются на головы корабельных офицеров во время стоянки лодки в базе.

     Как бы там ни было, но в среду, 21 октября Петрович, отпросившись у старшего помощника, с утра рванул в ресторан заказывать столик.  Еще до обеда он успел оббежать всех своих одноклассников, но, увы, из троих в наличии оказался только Серёга, остальные в городе отсутствовали. Ну да не беда. Вечером, столик на четверых им двоим, оказался в самый раз. Они закусывали, пили, шутили, смеялись, вспоминали школьные годы, слушали песни.  Короче говоря, веселились и радовались, вкушая прелести праздной жизни, забыв о повседневных заботах и хлопотах.  

***

  А в это время, возвращающаяся в базу после отработки задач боевой подготовки подводная лодка проекта 613 «С-178» входила из Уссурийского залива в пролив «Босфор восточный».        Двое суток она упорно проходила тесты по замеру шумности. Надо заметить, что шумность, является весьма важным элементом технической готовности подводной лодки к ведению боевых действий на океанских акваториях. Ведь от неё целиком зависит скрытность, а это, в свою очередь, главное преимущество подводной лодки.

 Ведь гремящая работающими механизмами на всю округу подводная лодка не сможет сблизиться для нанесения удара с корабельной группировкой противника, а будет заблаговременно ею обнаружена и, увы, уничтожена.

       Однако тест был успешно пройден и подводная лодка, шла в базу, во Владивосток. Уставшие от постоянной жизни внутри прочного корпуса, соскучившиеся по чистому небу над головой и свежему воздуху, офицеры, мичманы, матросы, только что, отужинав, собрались на ходовом мостике и в ограждении боевой рубки. Погода была тихой и ясной, настроение радостным и оживленным. Курили, шутили, делились планами на будущий отдых, любовались раскинувшимся на сопках, призывно влекущим светом в окнах домов прекрасным городом, где их любили и ждали любимые, жены, дети, друзья, где был их дом, их семейный очаг. Где их ждали комбриг и начфин, и если комбриг с простой сухой благодарностью от лица службы, то начфин, несмотря на поздний час, с денежным довольствием за месяц. Лодка, нетерпеливо рассекая встречную волну, споро, бежала вперед, до поворота на вход в бухту «Золотой рог» оставалось 10 минут, до  швартовки у причала базы около часа.  

    -Центральный акустикам – донеслось из «Каштана» - слышу шум винтов по пеленгу 290, на дистанции 11 кабельтов. Пеленг не меняется, дистанция сокращается.

              -Добро, - ответил командир лодки, приняв доклад, однако, по-видимому, посчитав его не существенным, никаких действий не предпринял, а продолжил прослушивание хоть и старых, но ещё достаточно смешных анекдотов в исполнении боцмана.

Всех собравшихся на верху заставил смолкнуть испуганный, и от того крикливый доклад матроса-сигнальщика вахтенному офицеру:

- «Цель слева шестьдесят, дистанция полкабельтова, быстро идёт на нас!».

 Люди в ограждении боевой рубки опешили. Единственное, что успел сделать командир подводной лодки, это дать команду:

- «Право на борт!  Сигнальщику осветить встречное судно!»  

 Команда мгновенно была исполнена, но времени на расхождение уже не было.  Командир электромеханической боевой части, единственный, успевший за долю секунды оценить ситуацию, прыгнул в рубочный люк. Прыгнул, потому что понял: будет столкновение.  И без него, без его знаний корабельных систем и устройств,  оставшиеся в отсеках погибнут.

             Дальше была катастрофа.

      Транспортный рефрижератор ледового класса «С-4» с бортовым номером 13,  водоизмещением 5000 тонн, идущий средним ходом, сливаясь своими ходовыми огнями с огнями берега и потому своевременно не замеченный ни вахтенным офицером, ни сигнальщиком, въехал своим форштевнем в левый борт подводной лодки в районе 4 отсека. Удар был страшным. Лодку, протараненную и подмятую многократно превосходящим её по тоннажу надводным судном, швырнуло на правый борт. Носовая оконечность её вздыбилась над водой, а корма со скрежетом ушла под корпус идущего рефрижератора. Это продолжалось секунд десять, наконец, кормовая оконечность вырвалась из- под корпуса надводного судна на поверхность воды, но,  получившая огромную пробоину в прочном корпусе, подводная лодка, продержавшись на плаву ещё секунд пятнадцать  исчезла, под водой, теперь уже полностью. Сверху от нее осталось лишь медленно разрастающееся, переливающееся в лучах палубного освещения рефрижератора всеми цветами радуги, пятно солярки. 11 человек находившихся на верху, буквально вытряхнуло из ограждения рубки и бросило в темную, холодную осеннюю воду.  

         Сразу же после того, как транспортный рефрижератор вышел из бухты «Золотой рог», его капитан передал управление судном старшему помощнику и спустился с ходовой рубки к себе в каюту. Выходить из оперативной зоны судно должно было рекомендованными курсами, в соответствии с заблаговременно сделанной предварительной прокладкой. Однако, то ли  решив сэкономить время, то ли по каким-то иным причинам, старший помощник дал команду на руль следовать через полигон боевой подготовки кораблей Тихоокеанского Флота. Через полигон, по которому, непозволительно расслабившись, возвращалась в базу подводная лодка «С-178».

       Рулевой заметил справа по курсу чьи-то ходовые огни, вахтенный оператор на радиолокационной станции так же доложил старшему помощнику, что видит на экране станции засветку цели, что пеленг на неё не меняется, а дистанция сокращается, стало быть, возможно, столкновение.

       Старший помощник прекрасно знал, что если встречное судно справа и пеленг не меняется, то ему необходимо изменить курс для безопасного расхождения. Об этом чётко и недвусмысленно говорят Международные правила предупреждения столкновения судов. Старший помощник транспортного рефрижератора прекрасно знал, но, никаких мер для безопасного расхождения не предпринял.

         Рефрижератор подбросило как телегу на кочке, люди в ходовой рубке попадали. Секунд через 10-15 в ходовую рубку вбежал полуодетый капитан. Не слова не говоря, он, схватил микрофон громкоговорящей связи и вызвал ПЭЖ.  Ответил старший механик

       -Стармех! Немедленно пошли людей осмотреть корпус! –

 Дал команду капитан, а затем, обращаясь к старшему помощнику.

 - Доложите, что случилось!  

 Старший помощник стоял, молчал и испуганно хлопал глазами. Наконец самообладание к нему вернулось, и он доложил:

-  По-видимому, столкнулись с траулером

-  С каким траулером! Откуда он взялся!   Вахтенный РЛС цели были?

            -  Была одна, я докладывал старшему помощнику, - ответил вахтенный.

 - А где она сейчас!? – Взвизгнул капитан.

 - Сейчас её нет, она слилась с нами, - дрожащим голосом доложил вахтенный РЛС.

      -Да вы в своём уме! - Закричал капитан, - слилась с нами, значит утонула! 

      -Ходовая стармеху! – послышалось из громкоговорящей связи.

      -Капитан на связи.

      -Тут мои мотористы говорят, что мы на подводную лодку наехали! – Сообщил старший механик. – Они на шкафуте курили, когда это произошло. Лодка скрылась под водой. А ещё они говорят, что с неё люди за борт попадали!

-Старпом! Человек за бортом! Спасательную шлюпку правого борта на воду! –        Дал команды капитан.

       Транспортный рефрижератор, по инерции, прошел ещё с полмили, развернулся, и только после этого с него была спущена спасательная шлюпка и включены прожектора для осмотра водной поверхности. Минут через 50, она в ночной темноте нашла и подобрала с поверхности воды оставшихся в живых семерых из одиннадцати плававших подводников, в том числе командира подводной лодки. Найти оставшихся четверых  так и не смогли.

           - Почему не отвернули? Что это было? –

Вопрошал, подбегая к поднятой на борт шлюпке со спасенными подводниками,   капитан рефрижератора.

- Это была подводная лодка, - ответил командир подводной лодки, вдруг с пронизывающей ясностью осознав, что командир он уже бывший.

         - А что теперь делать? Что делать?

         -Дайте оповещение Оперативному дежурному Флота о том, что сегодня в 19 часов 37 минут Вы, протаранив, утопили подводную лодку ВМФ «С-178», пусть он немедленно играет тревогу силам поисково-спасательного обеспечения.

         Командир искренне надеялся, что его лодка жива, что его экипаж выйдет и из этой передряги без потерь и победителем.

***

         Из нокаута, полученного после удара о переборку в кают-компании, ничего не понимающего в происходящем старшего помощника командира подводной лодки вывел сигнал аварийной тревоги и льющаяся откуда-то прямо на голову вода. Прошла секунда, и старпом оказался в Центральном посту. Громкоговорящая система связи «Каштан» не работала. Непрерывно звонил аварийный телефон.

-Центральный пятому,- неслось по связи,- поступление воды в пятый отсек  через разошедшийся стык в верхней части переборки шестого отсека!

-Центральный седьмому.  Значительное поступление воды через деформированный переборочный люк!

-Центральный второму. В отсеке пожар! Горит батарейный автомат и кабельные линии!

-Центральный первому. В первом по местам аварийной тревоги, поступлений воды не обнаружено, аварийное освещение, «Каштан»  не работают.

        Дизеля молчали. Аварийное освещение отсутствовало.  В  тусклом, призрачном свете от светящихся циферблатов приборов старпом скорее ощутил, чем увидел с шумом льющийся по паёлам со стороны четвертого отсека поток воды. На глубиномере 10 метров, дифферент на корму и глубина медленно увеличивается. «Лодка тонет!»- Пронеслось в мозгу. И как реакция из груди вырвалась команда:

-Продуть цистерны главного балласта! Оба мотора полный вперед! Рули на всплытие!

         Рев ворвавшегося в цистерны главного балласта сжатого воздуха оповестил, что команда исполнена, подводная лодка вздрогнула, начала сильнее задирать вверх носовую оконечность, однако глубина продолжала увеличиваться. Ход вперед дать не удалось, от замыкания в электрической цепи вырубило  защитные автоматы.

         -Продуть уравнительную! Продуть цистерну замещения!

         И вновь рев воздуха в цистернах, а глубина уже 20.

        Лодку тряхнуло взрывом. Старпом переключил тумблер аварийного телефона на четвертый отсек и лихорадочно закрутил ручку вызова: «Четвертый, Центральному!?». Однако в ответ слышно было лишь потрескивание динамика.

«Четвертый, Центральному!?  Шестой, Центральному!?»… Старпом понял, что в четвертом затоплена и  взорвалась аккумуляторная яма. И вновь толчок. На глубиномере 30 метров. Легли на грунт, отметил краем сознания старпом, продолжая вызывать четвертый отсек.

        -Их уже нет, - услышал он хриплый голос из-за спины. Рядом с ним сидел на корточках, держась рукой за грудь, начальник штаба бригады.

        -Протаранил нас кто-то, в прочном корпусе наверняка дыра. Из докладов видно, что где-то в районе с четвертого отсека по шестой. Пожалуй, самим нам уже не всплыть. Ты, старпом, борьбу за живучесть лодки наладь и возглавь! Из Центрального нам идти некуда, во втором отсеке пожар, горит батарейный автомат, электрики его уже тушат.  А я тут посижу немного, оклемаюсь, уж больно сердце прихватило.

        А вода всё пёрла и пёрла мощным потоком из щелей между крышкой и деформированным комингсом люка ведущего в четвертый отсек, буруном  из порванного трубопровода вентиляции.  Ошалелые от испуга матросы застыли у люка второго отсека, даже не пытаясь бороться за живучесть. Они бы уже давно сбежали во второй, но там было ещё страшнее, там был едкий удушливый дым, там такие же, как и они, матросы-электрики во главе с командиром электротехнической группы  отчаянно боролись с огнем, пеной сбивая пламя с горящего батарейного автомата и кабельных трасс.

         -Заразы! - Зарычал взбешённый старпом.

         -Разобрать аварийный инструмент! Заделать течь!  Будете стоять на месте, сдохнем все! 

         Отборный флотский мат, оплеухи и пинки, вывели матросов из состояния ступора, и работа закипела. Нашлись аварийные клинья, пакля, раздвижной упор.  Поступление воды из люка четвертого отсека почти устранили, однако к пробоине, находившейся в трубопроводе вентиляции, подобраться не удалось из-за сплетения трубопроводов. Вода продолжала поступать.

        Из второго отсека доложили, что пожар ликвидирован.

        Включив телефон на циркуляр, старпом дал команду:

 «Отдать носовой и кормовой спасательные буи! Включить МГС-29!».

-Механик! Что делать будем? – Окликнул он скрытого в темноте отсека командира электромеханической Боевой Части.

-У нас осталось только дать ВВД**** - объяснить-*** в отсек, тогда поступление воды если не прекратится, то уменьшится, – отозвался механик.

        -А воздуха у нас хватит!?

  -Осталось половина командирской группы баллонов, должно хватить, - ответил механик.

        -Ну, тогда давай!

         Механик, оставив матросов возиться с герметизацией трубопровода вентиляции, на ощупь нашел клапан подачи воздуха высокого давления в отсек. Открыл.

         Медленно давление в третьем, втором и первом отсеках сравнялось с забортным, на этом имеемый, на лодке запас ВВД иссяк. Поступление воды в отсек уменьшилось, но не прекратилось. И никакие попытки моряков остановить его ни к чему не приводили. Поняв тщетность этого поступка, старпом объявил по телефону всем, кто был на связи, что командный пункт переносится в первый отсек и, подняв скрючившегося на пайолах от боли в сердце начальника штаба, дал команду личному составу третьего отсека перейти во второй. Взглянул на часы: они показывали 19 часов 58 минут, с момента аварии прошла  двадцать одна минута.

       На переборке нервно задребезжал аварийный телефон:

       -Центральный седьмому! Центральный седьмому!

       -Слушает Центральный! – Выдернув трубку из гнезда, прокричал старпом.

       -Центральный, я седьмой! Из пятого отсека передали, что в отсеке шесть человек. Отсек топит. Вода дошла до крышек  дизелей. Остановить ее поступление они не могут, воздушная подушка уходит.  Запрашивают что делать?

        -Передайте в пятый, продолжать борьбу с поступлением воды. Подготовить к использованию спасательное снаряжение! – Дал команду старпом.

         Сказал и застонал от боли и досады. Как им спастись? Ведь путь к спасению из пятого отсека лежит либо через затопленный четвертый в третий отсек, а там, наверх, через боевую рубку. Причем открыть дверь из пятого в четвертый они не смогут из-за разности в давлении. Либо через седьмой, но шестой ведь наверняка затоплен! Из него вода поступает в седьмой!

         Седьмой отрепетовал команду в пятый, и через минуту передал старпому ответ находившихся там матросов: «Спасательное снаряжение затоплено под правым дизелем. Достать не можем. Продолжаем борьбу с поступлением воды». 

        Старпом завыл. Ему стало больно и гнусно. Такой боли, за всю свою двадцатисеми - летнюю жизнь, он не переживал ни разу. Там, в отрезанном от всех, затопленном на четыре пятых своего объёма пятом, его 18-20 летним матросам осталось 5-10 минут жизни. Его пацаны, его матросы сейчас погибнут! И он, старший помощник командира подводной лодки, сидит здесь, в Центральном Посту, не в силах ничем помочь, не в силах что-либо изменить.

          Из оцепенения старпома вывел аварийный телефон. Седьмой отсек репетировал доклад из пятого: «Сидим на крышках дизелей. Аварийный телефон заливает. Прощайте, товарищи! Не поминайте …….». И связь с пятым отсеком оборвалась навсегда.

         В Центральном наступила жуткая, давящая тишина, нарушаемая лишь бульканьем воды, да иногда потрескиванием корпуса.

          -Старпом! Войди в меридиан!-  Донеслось до сознания после сильного толчка в плечо.

          -Слезами горю не поможешь, а ответственности за жизнь оставшихся в живых членов экипажа подводной лодки с тебя никто не снимал!

           Над старпомом возвышался начальник штаба бригады.

           -Иди, пересчитай комплекты спасательного снаряжения, распиши людей на смены:  кому отдыхать, кому работать. Распредели обязанности по обеспечению самостоятельного выхода на поверхность. Народ необходимо занять, чтобы в головах гнусные мысли не бродили! И вообще! Хватит хныкать, как барышня! Вперед, работать! Кто здесь старпом? Я или ты!

           Старпом поднялся. «Ладно,- подумал он,- здесь в носовых отсеках я как-нибудь разберусь, а вот что делать морякам в седьмом? Надо быстрей решать, ведь и аварийный телефон может скиснуть. Это и так чудо великое, что он до сих пор работает».

          -Седьмой старпому,- позвал он в микрофон.

          -Седьмой на связи,- раздалось из динамика.

          -Доложите обстановку в отсеке!

          -Идет медленное поступление воды в отсек через систему вентиляции. Вода на 20 сантиметров не достает до нижней части комингса переборочного люка, аварийное освещение не работает.

          -Доложите наличие аварийных запасов и спасательного снаряжения!

          -Снаряжение есть на всех четверых и два комплекта запасных, из провизии есть тушенка и говяжьи языки, всего пять банок и шесть булок спиртового хлеба, пресной воды в бачке литра три.

          -Хорошо, приготовьте спасательное снаряжение к использованию, приготовьте входной люк  для самостоятельного выхода методом затопления отсека. Не забудьте растянуть тубус! Будете выходить самостоятельно.  О готовности к выходу доложите. Если пропадёт связь, выходите сами по готовности.

          Однако доклада старший помощник так и не дождался. Аварийный телефон скис. Минут пятнадцать старпом крутил ручку вызова и кричал в безмолвную телефонную трубку. Но седьмой не отзывался.

            Третий отсек топило интенсивно, прошел лишь час после аварии, а вода уже вплотную подобралась к комингсу переходного люка  второго отсека. Старпом осмотрелся, личный состав отсека уже перешел во второй, забрав с собой все средства регенерации, спасательное снаряжение, пресную воду. Старпом сомневался. Он понимал, что, оставляя третий отсек, он снижает шансы на самостоятельное спасение оставшегося экипажа, ведь именно из этого отсека можно было шлюзоваться наружу в спасательном снаряжении через боевую рубку. Однако он понимал и другое. Он понимал, что по видимому, наружный люк боевой рубки не закрыт, а значит выход из третьего отсека возможен только методом его затопления, кроме того,  выходить на поверхность сейчас, равносильно самоубийству. Наверху уже стемнело, впереди ночь. В таких условиях вряд ли кто-то заметит плавающего на поверхности воды подводника, а восьми часов плавания в осенней воде вполне достаточно для смерти от переохлаждения. Дождаться утра следующих суток, не оставляя отсека,  не даст поступающая вода. Кроме того, беглый осмотр показывал, что спасательного снаряжения на всех не хватит, а это значит, что

нужно ждать подхода спасателей и просить подать в лодку дополнительные комплекты. Это значит надо ждать. Старпом решительно шагнул во второй отсек и задраил за собой люк. Отныне и без того весьма ограниченное  жизненное пространство отсеков для 26 человек уменьшилось на треть.

***

        Окружающее, и даже постоянно пытавшиеся подсесть за их столик смазливые женщины и хлопцы из Азербайджана, казались лейтенанту прекрасными, забавными, но не заслуживающими внимания, ибо занят он был очень серьёзным делом. Он пытался определить вкусовые отличия коньяка молдавского от коньяка азербайджанского. Выкушав на двоих с Серёгой два первых графинчика, Петрович всё- таки  выявил некоторое различие во вкусе и запахе, в то время как Серёга нашел их аж восемь штук. Пришлось заказать ещё и провести повторную экспертизу. Однако всё хорошее, когда нибудь кончается. В самый разгар вечера, когда на эстраду вышли хорошо сложенные танцовщицы, более раздетые, чем одетые в своих сверкающих нарядах, прикрывающих разве что самые сокровенные места, а официант принёс ароматную говядину, тушённую с черносливом, в зал вошёл помощник коменданта гарнизона в чине капитана  в сопровождении военного патруля. По-хозяйски окинув окрестности, его взгляд остановился на лейтенанте Петровиче.

          -Это он! - Сказал помощник коменданта, тыча в лейтенанта  пальцем.

          -Ничего себе! Отдохнул!- Успел подумать Петрович в тот короткий период времени, который потребовался офицеру патруля для того, чтобы дойти до их столика.

         -Лейтенант Петрович?- Спросил начальник патруля.

         -Да.- Ответил Петрович.

         -Прошу следовать за мной.

         Встав из-за столика и двигаясь к выходу, Петрович лихорадочно соображал: какой же канон из Устава внутренней или гарнизонной караульной службы он невзначай нарушил?

       Однако помощник коменданта оказался на удивление учтивым и немногословным.     

        -Товарищ лейтенант! Вашей подводной лодке объявлена боевая тревога. Прошу спуститься вниз, там машина, которая доставит Вас в часть.

        От слов «боевая тревога» Петрович мгновенно протрезвел, а по его спине побежали мурашки. Он знал, что если тревога боевая, то и работа предстоит серьёзная. Крикнув Серёге, что столик оплачен и что он может с ним делать всё что хочет, Петрович, прыгая через ступеньки, помчался вниз. Забыв про оставленную в гардеробе фуражку, вскочил в стоящий у тротуара комендантский УАЗик. Водитель, не спрашивая, рванул вперед.

        -Какая тревога? - Недоумевал Петрович. - Мы же в навигационном ремонте, мотористы все дизеля разобрали, да и у меня запас дыхательных смесей пополнять нужно?!

        Между тем машина мчалась уже у «Авангарда»- есть такой стадион во Владивостоке.

        -Остановись!- Скомандовал Петрович водителю. На тротуаре он заметил своего матроса водолаза-глубоководника Олега Бурду, идущего под руку со стройной девушкой. Матрос Бурда, увидев остановившийся перед ним комендантский УАЗик, сначала оторопел, а затем, схватив бескозырку в руку, бросился бежать.

      «Стой! - заорал Петрович, -  Бурда, стой!».  Матрос Бурда остановился и стал подозрительно разглядывать вышедшего из машины лейтенанта.

         -Товарищ лейтенант, это Вы?

         -Да я это, я! Давай в машину.

         -А я в законном увольнении, меня старшина команды отпустил!- Заявил матрос.

        -Боевая тревога, Олег! Что случилось, не знаю, но необходимо немедленно на корабль, - сказал Петрович, забираясь обратно в машину.

        Олег не заставил себя долго ждать. Чмокнув всё слышавшую, а оттого ошалевшую от уважения и восхищения героем-водолазом, да ещё и подводником девушку в пухлую щёчку, он быстренько запрыгнул на заднее сидение.

         -Вернусь из морей, заскочу к тебе в общежитие,- прокричал он девушке через полуоткрытую дверь УАЗика. Его распирала гордость. Ну, как же, ехать на комендантской машине и не на гарнизонную гауптвахту, даже не в комендатуру, а в родную часть, на родную лодку. Таким, из его годков-сослуживцев похвастаться не мог никто!

        На «Луговой» Петрович вновь остановил машину, увидев мчавшегося на всех парах по тротуару в сторону «Улисса» старшего помощника командира Сергея Ивановича, который без слов вскочил внутрь, и машина помчалась дальше, без остановки проскочив КПП бригады и остановившись только на причале, у ошвартованного «Ленка».

        А на лодке кипела работа, она экстренно, прервав навигационный ремонт, готовилась к выходу в море для спасания экипажа затонувшей подводной лодки «С-178».

        Прибежав в свой четвертый отсек,  Петрович взглянул на часы. Стрелки показывали 21 час 05 минут. Его группа и группа акванавтов, которой командовал его коллега, старший лейтенант Петр Николаевич Нюк были в полном составе. Не хватало начальника капитана 3 ранга Павлова, но он был в отпуску и проводил его в Москве.

 Чтобы достать его оттуда  трех-четырех часов, оставшихся до выхода в море, было явно мало. Исполнять его обязанности был назначен Нюк, а на Петровича легла подготовка материальной части и водолазного снаряжения к проведению спасательных работ.

      Отработанные месяцами изнурительных тренировок матросы-водолазы хорошо знали свое дело. Сказано было лишь одно: «Идем на спасание экипажа подводной лодки. Глубина выполнения работ 30 метров». И каждый занялся своим, уже давно до мелочей расписанным и знакомым делом. Однако мондраж и волнение проявлялись во всем. Да оно и понятно, ведь это было не Ученье, лодка шла на фактическое спасание экипажа аварийной подводной лодки в первый раз. А Петрович мучился дилеммой: запасы дыхательных смесей у него были укомплектованы на 60%, а это был фактор, запрещающий выход в море. Вместе с тем, если сейчас заказать гелий, то до его подвоза пройдет часов шесть, еще столько же времени уйдет на перекачку и приготовление дыхательных смесей, итого 12 часов. Однако тридцатиметровая глуб