Дверца захлопнулась за Дарэйной и дилижанс тронулся.
Ей повезло. Она была одна. По сути дела, впервые одна с того дня, как умер Доминик-Доминиан.
Ей было наплевать, что подумает свет. Дари отлично знала, что ее, дочь селянина, терпели в обществе лишь в качестве жены Доминиана, и теперь - в качестве вдовы и единственной наследницы состояния и титула Верпейсов. Потому что так решил Доминик, а никто и никогда не смел нарушать воли Верпейса. Даже мертвого. Доминик сказал, что она - Верпейс. Значит, так оно и есть.
Дарэйна посмотрела на перстни, и слезы ручьем хлынули из ее глаз.
На правой руке девушки, на безымянном пальце красовалось кольцо из серебристого металла с рубином. На левой - точно такое же - с аметистом. Это были обручальные кольца Верпейсов. Не из золота, не из платины. Возможно, даже не из серебра. Возможно, и камни не были рубином и аметистом, а просто напоминали их. Они были магическими, эти кольца... точнее, "перстни", как называл их покойный супруг Дарэйны.
Первое кольцо, с круглым глазом рубина, Доминик надел ей в день обручения. Он сказал: "Если ты снимешь его, страшная кара падет на твою голову."
Второе, в котором был овальной формы аметист, муж снял со своей бледной и иссохшей от болезни руки перед самой смертью, и надел на дрожащую руку жены.
- Теперь ты - Верпейс. Последняя, кто из нас остался. Не дай угаснуть роду, слышишь? Такова моя воля.
Их брак продлился чуть больше года.
Воля Верпейса была более неукоснительной, чем воля короля. Потому что Верпейсы были магами. Все об этом знали.
Дарэйна тоже была в своем роде волшебницей. Она закончила школу магии. Среднюю. Возможно, деньги отца пробили бы ей дорогу в высшую, но на выпускном балу девушку увидел Доминик.
Дарэйна не знала, что привлекло самого желанного жениха королевства в худенькой смуглой девушке. Ее нельзя было назвать не то что красивой - даже симпатичной. И тогда, и сейчас, она была от силы интересной.
Доминиан сделал ей предложение, и ей не хватило смелости отказаться. Наверное, стоило бы - какая из нее княгиня? По сравнению с блистательным Домиником Дарэйна всегда казалась себе чем-то серым; хотя все и говорили, что они идеально подходят друг другу. Может быть. Может, ее посредственность выглядела не так ужасно в разноцветии ареола, окружавшего молодого князя. Но сейчас его свет угас, и Дарэйна больше не могла и не хотела играть на сцене, с которой ушел основной актер.
Она сделала все, чтобы исчезнуть как можно более незаметно. Хотя, видит бог, это и было трудно. Но ей удалось. Удалось, возможно, именно благодаря своей незаметности. В простом платье, в шляпке с вуалью ничто не выдавало в ней княгиню - в отличии от тех, кто родился князьями. Они в любом наряде смотрятся, как князья.
Дарэйна решила уехать в имение.
Не в одно из многочисленных имений Верпейсов, принадлежащих ей теперь, а к отцу. По крайней мере, она надеялась, что там ее не осмелится искать никто из знати. (Сунуться к скотоводу? Фи!)
Она просто устала находиться на виду.
Было около полудня, когда дилижанс остановился в поселке, из которого бедняжка надеялась добраться до усадьбы отца.Она вышла, держа в руках лишь маленький саквояж, и направилась к постоялому двору. Дарэйна намеревалась поесть - очевидно, что к обеду она уже не успеет. А отец не терпел опаздывающих к столу.
В зале было полутемно, и за стойкой сидел лишь владелец этого заведения. Его жена штопала что-то у окна. Дарэйна силилась припомнить, как звали хозяев. По фамилии они, кажется, Хали, а вот по именам...
- Чем могу служить госпоже?
- У вас не найдется чего-нибудь перекусить?
- Только холодная ветчина, хлеб, да овощи.Время неурочное.
- Я понимаю.
Хозяин удалился на кухню. Женщина оторвалась от штопки и, подслеповато щурясь, посмотрела на посетительницу:
- А Вы к нам зачем будете? По делу?
Дилижанс уже ушел, и напрашивалось, что гостья задержится.
- Я еду к отцу. Вы не подскажете, здесь можно у кого-нибудь взять лошадь?
- У старого Грумиса лошадей - сколько хотите. Но до его усадьбы пол дня, если пешим ходом.
- Вы меня не так поняли. Я хотела бы доехать на лошади как раз до усадьбы.
- Подожди-ка, подожди-ка... Так ты что? Ты... не Дарэйна ли? Не грумисова ли средняя дочка?
Дари кивнула. Хозяйка открыла рот.
- Так ты же вроде... княгиня?
Дарэйна расплакалась. Старушка засуетилась вокруг нее, утирая слезы своим платочком:
- Ну, ну, ну, деточка! Я же ничего дурного не хотела! Что он, обидел тебя, прогнал, этот городской негодяй?!
- Он умер.
- И оставил тебя без единого грошика, бедняжечка?
- Нет. Доминик просто умер. И никакой он не негодяй.
Хозяин, принесший обещанную еду и кружку с легким деревенским вином, обескуражено наблюдал, как посетительница рыдает, уткнувшись в передник его жены. Хозяйка постоялого двора прижимала голову молодой женщины к своему мягкому животу и гладила сморщенной рукой смоляные кудри:
- Ну, доченька, не убивайся! Ты же еще молодая! Умница, что домой приехала. Дома-то оно надежнее. Дома и стены утешат. Эй, старый, вели Шерлу запрячь двуколку. Это грумисова дочка. Овдовела она, к папаше едет. Не плачь, миленькая, все образуется. Вот, поешь, чем богаты, попей, а потом наш Шерл тебя домой отвезет.
Шерл был самым младшим сыном Халей. Простой крестьянский парень, он, похоже, не собирался смотреть, разинув рот, на княгиню, чего Дарэйна так боялась. К счастью, он отнесся к девушке просто, как к дочери местного богача Старого Грумиса. Шерл молчал всю дорогу, лишь тихонько насвистывал себе под нос мелодию деревенского танца, да понукал кобылу. От него пахло подсушенной травой - был конец лета, пора второго круга сенокоса. В темных волосах крестьянина запуталась сломаная травинка - вероятно, родители вызвали его или с луга, или из сеновала. Шерл выглядел до боли по-домашнему. Дари давным давно не видела таких людей.
Ей хотелось подойти к дому пешком, и она отпустила своего возницу, когда с холма уже было рукой подать до усадьбы. Шерл взял золотой с огромным удивлением и от души поблагодарил Дари, которая сказала, что других денег у нее нет. Действительно, просто не было. Она никогда не заботилась о сдаче, в кошельке княгини водились лишь крупные монеты.
Перекладывая из руки в руку саквояж, девушка направилась к дому по пыльной дороге, по которой гоняли на продажу табуны отцовских лошадей.
На дворе никого не оказалось - ни слуг, ни домашних. Дарэйна даже растерялась. Она совсем не так представляла себе возвращение под родной кров.
Молодая вдова оставила свой немудреный багаж на веранде и прошла в дом. Хорошо было бы встретить кого-нибудь из служанок - но это маловероятно, потому что отец терпеть не мог "снующую повсюду" прислугу. Его раздаражал вид чужих людей. Насколько Дарэйна помнила, и кухарка, и горничные, справившись со своими обязанностями, обычно сразу уходили из господского дома. Старый Грумис слыл бирюком и человеком со странностями. Кроме того, все в округе знали, что он - волшебник, и в жены тоже специально взял волшебницу, и дети у них - волшебники... В общем, отца Дарэйны люди сторонились.
Войдя в дом, девушка сразу почувствовала присутствие магии. Это могло значить только одно - семья сейчас вопрошала домашний оракул. Это был единственный ритуал, который отец позволял проводить в доме - его собственная волшебная сила требовала простора. Дарэйна вздохнула с облегчением - теперь ей было абсолютно ясно, где искать своих. Придерживая юбку, она начала спускаться на подвальный этаж, где находился домашний алтарь для гаданий. Там действительно горели свечи, их специфичный запах чувствовался уже на лестнице. Кажется, она успела к самому началу. Слегка сколнив голову под входной аркой, Дарэйна сказала:
- Здравствуйте. Можно, я присоединюсь?
Вокруг грубо обтесанного камня с несколькими рунами стояли на коленях четверо. Мрачного вида и очень сутулый мужчина - конечно же, глава семейства, Старый Грумис. Он держал за руки двух девушек. Старшей, Миранде, было девятнадцать - даже больше, чем самой Дарэйне. Младшая, тринадцатилетняя Димида, была еще совсем ребенком. Ее родами умерла в свое время мать.
Напротив отца стоял Никас - самый старший из детей. Ему недавно исполнилось двадцать два. Сердце Дарэйны екнуло от нехорошего предчувствия. Отцу было столько же, сколько сейчас Нику, когда он получил свою волшебную трость и магическое могущество. Боже, о чем они решили вопросить сегодня оракул, к которому прибегали лишь в самых крайних случаях?
Вероятно, это действительно было что-то важное. Димида было хотела броситься обниматься с сестрой, но отец удержал ее. Он коротко скомандовал:
- Дари, встань на мое место. Мы будем напротив.
Дарэйна послушно взяла за руки сестер, отец перешел так, чтобы оказаться между Ником и Мирандой. Обряд продолжился.
Свечи догорели до середины и теперь пламя стало не оранжевым, а белым. Запах изменился. Дым из курильницы лежал на полу подвала, как туман, укрывая коленопреклоненных людей по бедра и начиная заползать на низкий алтарь. Вода, разлитая по гадательной поверхности, ощутимо замутилась, по ней бежали странные узоры. Чтобы усилить четкость предсказания, отец запел, и Дарэйна подхватила мелодию - ровно на октаву выше. Было ужасно сложно петь на два голоса, но девушке очень хотелось добиться от оракула двухчастного предсказания - о чем бы там ни спрашивала его семья.
Наконец вода превратилась в волшебный лед, и лед треснул. К тому моменту свечи горели уже голубым. Круг гадающих распался, дети сгрудились за спиной у отца, который торопливо сметал ледяные крошки с гадательной поверхности. Наконец стала видна надпись - удивительно длинная, вероятно, старания Дарэйны все же увенчались успехом:
- Опасайтесь сыпучего камня и голубых глаз. Вас спасет улыбка.
Ледяные буквы начали таять, едва Грумис успел дочитать их.
Дети разочаровано вздохнули. Ник сердито мотнул головой:
- Насчет сыпучего камня - это и так было ясно!
- Остаются еще голубые глаза, - пробормотал отец.
- Ага. И улыбка. Ты думаешь, если бы я улыбался, я не подвернул бы ногу?!
- Никас, это же предсказание! Ты навернулся из-за осыпи, но, может быть, оракул намекает, что тебе представится другой случай, и тогда тебе следует быть более любезным?... - предположила Миранда.
- Мири, предсказатель из тебя, как из меня скалолаз! - оборвал сестру Никас, который явно был зол и чем-то ужасно расстроен.
- Отец, ты не мог бы объяснить, в чем тут у вас дело? - осмелилась спросить Дарэйна.
- Да вот, мы решили, что Нику тоже пора к Владетелю Пущи наведаться. Только он на горку забраться не смог. Три раза до белого уступчика добирался, и все три раза срывался. А на четвертый осыпь пошла, он и вовсе покалечился, вот, ногу подвернул, хромает.
Никас упрямо склонил голову. Казалось, он собирается бодаться. Дарэйне ужасно захотелось обнять старшего брата, чтобы утешить - она всегда очень любила Ника, почти боготворила его. У Никаса были значительно более выраженные магические способности, чем у нее самой. Но отец разбогател тогда, когда мальчику уже было поздно начинать учиться в Школе Волшебства. Образование получила лишь младшая Дарэйна, и поэтому она чувствовала себя как бы виноватой перед братом. Он ужасно ей завидовал - девушка знала об этом - и всегда с жадностью расспрашивал сестру о том, чему их учат в школе. И вот теперь, когда Никасу исполнилось двадцать два, он решился на отчаянный шаг. Дело в том, что недалеко от их дома на горе начиналась дорога к загадочной Пуще, где обитал волшебник, который в свое время подарил Старому Грумису магическую трость. Похоже, Ник решил попробовать повторить путь отца, но у него это не получилось.
- Не о чем больше говорить, - поднялся с колен Никас и, хромая, зашагал по лестнице, - Отца Владетель Пущи пригласил. Я же попытался завалиться незванным. И вот - получил.
Дарэйне было буквально больно смотреть на старшего брата - ведь для Ника это было единственной возможностью реализовать свои магические способности, последней надеждой. В его-то возрасте!...Дарэйна, которой было восемнадцать, тяжело вздохнула.
Наконец-то Димиду никто не удерживал, и она смогла повиснуть у сестры на шее:
- Дари, а ты на долго?! Ты одна?!
- Одна. Доминик-Доминиан умер.
В немой тишине ее домашние уставились на Дарэйну. Даже Никас обернулся на лестнице. Слез почему-то не было. Вероятно, она выглядела даже чересчур спокойной. По крайней мере, Миранда сочла возможным спросить:
Возвращение в лоно родной семьи прошло без лишней помпы - как будто бы все так и было нужно. У Дарэйны даже возникло ощущение, что ничего не случилось, что Доминик-Доминиан жив, и она просто наконец-то приехала домой погостить.
Она не была здесь с того раза, как Доминик приехал просить ее руки у отца. Грумис отлично понимал, что семье невесты лучше не появляться в обществе, и на вежливое, но не слишком-то чистосердечное приглашение жениха отец ответил вежливым-же отказом. Они с Домиником не то, что не очень понравились друг другу с первого взгляда, но, в любом случае, оба великолепно понимали, с какими проблемами будет сопряжен брак дочери богатого скотовода и князя Верпейса. И Старый Грумис не собирался осложнять жизнь Дари еще сильнее.
Был вечер. Никас отправился в конюшню, где стояли лошади домочадцев, чтобы проверить, все ли там в порядке. Завтра он обещал выехать с сестрами на прогулку. Отец ушел к себе, девушки сидели в плетеных креслах на веранде. Миранда вышивала, Димида читала книжку, а Дарэйна просто любовалась окрестностями усадьбы, когда ветки одной из росших за забором верб как-то странно зашевелились.
Мимо крыльца, змеясь прямо в воздухе, пролетел зеленый удав. Он шлепнулся в цветы, ударившись о стену дома. Миранда взвизгнула и лишилась чувств. Возможно, это был даже не показной обморок - она действительно ужасно боялась змей. Из-за забора вылетели еще удавы - второй, третий, четвертый. Все они плыли в воздухе, извиваясь неестественно правильными волнами. Змеи выглядели вполне реальными - по крайней мере, падая на землю, они не исчезали, а замирали, как обрезки толстого узорчатого шланга. Если это были иллюзии, то такие, природу которых Дарэйна определить не могла.
Пятый удав летел прямиком на веранду, и Дарэйна с криком отчаяния отвела его, как материальный снаряд. Змея и упала, как вполне материальная.
Со стороны конюшни бежал Никас, отец выскочил на крыльцо, держа в руках свою магическую трость. Последовала вспышка, и удар магии из окончания палки опрокинул забор, разметав ветви кустистой вербы. Из-за дерева вывалила целая ватага вооруженных людей - как они только там умещались... Мужчины размахивали обнаженными саблями и мечами. Они были одеты очень пестро, кроме того, имели кожу самых разнообразных оттенков - от нежно-салатной до пурпурно-бордовой. Дарэйна чувствовала себя как в кошмарном сне, который видит, но никак не может прервать.
Никас направил на бандитов еще магический удар, но был отброшен разящей защитной волной. Возможно, он и был жив, но отец с безумным воплем бросился на тех, кто поразил его старшего сына - его гордость и надежду. Димида причитала на крыльце, заламывая руки. Миранда пришла в себя, и теперь билась в истерике. Дарэйна стояла, как мертвая, наблюдая за отцом. Вот он бежит навстречу нападающим, вот поднимает трость, вот наносит удар, а потом еще один. Он отражает несколько магических ударов и пару выпадов меченосцев, но падает, сраженный неведомо чем. Бандиты спокойно огибают его, направляясь к дому.
Димида и Миранда продолжали голосить, и Дарэйна, не помня себя, спустилась с крыльца, простирая вытянутые ладонями вниз руки навстречу захватчикам. Мимоходом она отметила, что перстни увеличились до неестественных размеров - сейчас оправа стала такой большой, что закрыла все пальцы, как гарда или кастет. Девушка сконцентрировала силы, как учили в школе, и выставила щит, впрочем, не надеясь особо на удачу. Она вовсе не была сильна в магии полей. Пожалуй, ей вообще давались только самые невинные иллюзии, которые явно не помогут против таких отчаянных головорезов.
Естественно, нападающие с легкостью проравли щит. Ощерившаяся оружием компания подошла совсем близко и остановилась в каких-то пяти шагах от Дарэйны. Кто-то из мужчин выкрикнул:
- Она! Это она! У нее два перстня Агеда!
- Перстни? Она магичка? Эй, парни, кто выйдет?
Растолкав плечами товарищей, вперед выскочил невысокий широкоплечий юноша с оранжевого цвета кожей и голубыми глазами. Он держал в левой руке меч и буквально пританцовывал перед Дарэйной, размахивая им:
- Сразимся, красавица?
Дарэйна смотрела в его глаза, как кролик смотрит в глаза удава. На фоне оранжевой кожи радужки были просто-таки неестественно голубыми. Как самая чистая бирюза.
- Что же ты? Или не слышишь меня?
- Ты хочешь сразиться со мной? - губы плохо слушались ее, - с женщиной? Ты, мужчина, воин?!
- Слушай, красавица, у тебя - перстень Агеда. Если ты владеешь им по праву, то с тобой не грех сразиться воину-мужчине. Если же не по праву, то тем более не грех сразиться.
- По праву? Это - мое обручальное кольцо!
- Докажи. Докажи свое право, сделай что-нибудь, покажи силу своего волшебства! Сделай это, и мы поверим, что за тобой Право! Перстни послушны тем, кто носит их по праву. Ну? Ударь в меня молнией, что же ты стоишь?
- Я не могу.
- Тогда я ударю тебя. Мечом, - воин действительно замахнулся.
На его губах играла улыбка. Самое жуткое, он вообще не переставал улыбаться. Ни на секунду. И Дарэйна не могла оторвать взгляда от его улыбки и от голубых глаз. Глядя в лицо своему противнику, девушка плюнула на землю:
- Я ненавижу тебя! Ненавижу! На, убей меня!
К ее удивлению, мужчина, вместо того, чтобы довести до конца удар и обрушить меч на ее беззащитную голову, по плавной дуге опустил оружие и бросился на колени, энергично разрывая руками дерн в том месте, куда упала слюна:
- Эй, помогите!
Из земли вдруг ударила вверх струя кристально-чистой воды. Ледяные брызги упали на Дарэйну, и она отпрыгнула. Вода также нещадно поливала склонившегося воина, но тот, кажется, ни чуть не расстраивался, с восторгом глядя на источник, тонкая, но мощная струя которого фонтанировала на высоту человеческого роста:
Это перстень! Он действует! За ней Право!
Улыднувшись, голубоглазый подставил рот, чтобы напиться, а потом пристально уставился на Дарэйну.
Мужчины возмущенно загалдели. В общей массе выкриков Дарэйна разобрала отдельные слова:
- Проклятая старуха!
- Вернемся, скрутим ее шею!
- Какая же это удача?!
- Короче, в Леридиру. Эй, Ирджис, возвращаемся!
Воин с оранжевой кожей все еще стоял, сосредоточено глядя на хрустальный фонтан. Его огненная рубашка, чуть более темная, чем кожа, покрылась коричневыми мокрыми пятнами.
- Я останусь.
- Не дури, Ирджис! Это же перстни Агеда!
- Бросьте, парни, у него своя дорога, у нас своя. Возвращаемся.
- Удачи, Ирджис!
Бандиты все разом повернулись к Дарэйне спиной и пропали. Остался лишь ее недавний противник со своей улыбкой и голубыми глазами.
- Ну, давай знакомиться. Меня зовут Ирджис. А тебя как?
По выражению его лица Дарэйна не могла понять, каков сейчас ее собственный статус - почетная пленница или могущественная волшебница.
- Дарэйна.
- Очень приятно, Дарэйна. Позволь узнать, где мы находимся?
- В имении моего отца.
- Это он пытался атаковать нас?
- Вы напали на наш дом...
- Это понятно. Кстати, идем, поможем ему.
- А что с Никасом?
- Это кто?
- Мой брат!
- Который выскочил первым? Ну, с ним придется провозиться куда дольше. Нельзя так кретински бросаться силой.
Они подошли к распростертому навзничь телу Грумиса, и голубоглазый встал на колени. Он потрогал лицо поверженного, шею, потом потянулся к той руке, которая держала трость.
- Не трогай! Это магическое!
- Милочка, я не из такой глубокой деревни, как тебе думается. Мне кажется, или эта вещь не принадлежит вашему миру?
- Н-не знаю. Трость дал отцу Владетель Пущи.
- Это местный Знающий Пути? Ваша семья с ним знакома? Тем лучше.
Воин осторожно сжал пальцы руки пожилого человека на трости и, придерживая кулак, приложил его к неподвижной груди. Отец со стоном открыл глаза. Первое, что он сказал, было:
- Проклинаю тебя, бандит!
- Я не бандит, я Солдат Удачи. Мое имя - Ирджис, - он все еще придерживал сомкнутую на трости ладонь Грумиса, - Вам буквально повезло, что Вы завладели своей игрушкой исключительно благодаря удаче. Вашему сыну досталось куда сильнее.
- Кто вы?! Что вам от нас нужно?
- Положим, стать мужем Вашей дочери, но это, в принципе, пока терпит. Оклемались, папаша? Тогда я пойду, разберусь с Вашим неразумным отпрыском. Дарэйна, у вас найдется крепкий горячий чай? Принеси, пожалуйста.
Ирджис энергично направился к Никасу, и Дарэйна в одиночестве осталась выдерживать взгляд отца, помогая ему подняться с земли.
- Кто этот фрукт? В самом деле твой женишок? Мне показалось, что он пришел вместе с разбойниками!
- Ах, отец, я сама увидела его лишь пять минут назад! Он чуть не рассек меня надвое мечом! Да, он - один из этих! Я не знаю, что он мелет про женитьбу!
- А где остальные?! Грабят дом?
- Нет. Они убрались, как только поняли, что мое обручальное кольцо - магическое. То есть, что оно магическое, и я умею им пользоваться.
- А ты умеешь?!
- Не знаю. Папа, все получилось так неожиданно! Он занес надо мной меч, угрожая, что ударит, если я не покажу, на что способна по части магии. А что я могла ему противопоставить? Свои иллюзии? Я приготовилась умереть и с проклятиями плюнула ему под ноги... А из земли тут же забил источник, видишь? Он сказал, что это дело перстня, и что перстень мой по праву. Тогда его дружки решили возвращаться, а он остался.
- Дарэйна, чай!
- Бегу. Ты дойдешь до дома сам, отец?
- Зачем ему чай?
- Может быть, лечить Никаса?
На самом деле, когда Дарэйна наконец прибежала из дому с кружкой, воин, не глядя на Никаса, отпил сам.
- В принципе, можно было погорячее.
- Ник не смог бы тогда сделать ни глотка. Он не переносит горячее.
- Вот как? Это интересно. Но чай не для него, а для меня. Ему бы я еще пару дней порекомендовал пить воду, и ничего кроме. Холодную или горячую - это уж действительно, как ему приятнее.
Дарэйна задохнулась от гнева:
- Ты!... Вы!...
- Давай на "ты", мне так больше нравится. Ты, кажется, чем-то недовольна?
- Ты чуть не убил моих отца и брата, перепугал до смерти сестер, грозился разрубить меня - и теперь спокойно пьешь чай! Ты...
- Давай по порядку. К магическим ударам я отношения не имею. Я нечасто прибегаю к колдовству в схватке за приз. Во-вторых, когда мы появились в вашем мире, мы были уверены, что на вряд ли в таком доме живут всего лишь три девушки. Как видишь, ваши крики действительно вызвали появление мужчин. Мы не собирались сражаться с вами. Перед твоими сестрами я извинюсь. А ты... Прости, но когда на меня прет женщина с двумя перстнями Агеда, то она или способна защитить себя, или... короче, нечего изображать из себя воина. Если у женщины нет силы, чтобы сражаться, то она всегда может сослаться на то, что она женщина. Теперь объясни мне, какое отношение имеет все это к тому, что я люблю горячий чай?
- Ты... Ты невыносим!
- А по-моему, мы неплохо сотрудничаем. Ну, в конце концов, если я тебе действительно на столько противен, могла бы прислать с чаем кого-нибудь из сестер.
- Ты пришел сюда с мечом исключительно за чаем?
- Я пришел за одним из твоих обручальных колец. Я так думаю. Честно говоря, впервые сталкиваюсь с такой комбинацией. С одной стороны, за тобой право, и перстни, или один из них, подтвердили это абсолютно однозначно. Но с другой стороны... Я не верю, что Луаха могла ошибиться. Я не слышал, чтобы кто-то высказывал недовольство ее сервисом. Старуха на этом деле собаку съела.
- Значит, вам кто-то дал наводку на наш дом?
- В каком-то смысле да. Одна колдунья из Леридиры иногда сообщает Солдатам Удачи, где находятся артефакты, которые мы можем добыть. За небольшую мзду она же перебрасывает желающих на место. Повторяю, я не слышал, чтобы у Луахи случился хотя бы один прокол. Конечно, может быть, речь идет не о твоем кольце. Может быть, все дело в трости, хотя убей - не вижу, какой в ней толк. Честно говоря, я бы предпочел перстень. Вместе с тобой, естественно.
Дарэйна покраснела - не то от смущения, не то от возмущения.
- Слушай, давай-ка разберемся раз и навсегда. Ты можешь попытаться украсть отцовскую трость. Но мои кольца ты снимешь только с моего трупа!
- Спасибо, я в курсе. Не думай, что я остался из-за дремучей безграмотности. Перстни Агеда могут принадлежать человеку только по праву, иначе они не будут действовать. Я надеюсь, что ты сама наденешь на меня кольцо.
- И не мечтай! Ты хоть знаешь, кому оно принадлежало?!...
- А ты знаешь? - живо заинтересовался голубоглазый.
- Моему мужу! Князю Доминику-Доминиану Верпейсу! А до него - его предкам, перечислением поколений которых я утомлять тебя не буду!
- Ну!... Я подумал, ты знаешь, кому из агедцев принадлежали перстни. Мы очень мало знаем об их народе, мне всегда было интересно... Ты очень любила своего мужа, да?
Дарэйна, не в силах сдерживаться, разрыдалась.
- Ой, извини!
- Он всего две недели, как умер! А ты!... Ты!...
- Я уберусь сразу же, как только скоплю силы для обратного перемещения.Обещаю тебе, Дарэйна. Мне может потребоваться день или два, но потом я, честное слово, покину ваш мир. Жаль, что у вас такой слабый чай.
- Чай?! При чем здесь чай?! Ты что, помешался на чае?!
- Я потратил слишком много сил на исцеления. Я виноват, я знаю. Я постараюсь не мозолить тебе глаза, переночую где-нибудь в лесу. Сейчас вот только прекратится действие орнамента, и я отнесу твоего брата домой.
Дарэйна сквозь радуги слез посмотрела вокруг. Земля в радиусе нескольких метров от тела Никаса была испещрена магическими знаками, которые полыхали разноцветными лучами. Свет был очень ярким - куда ярче, чем у преподавателей в школе - скорее, даже ярче, чем у пентограм Доминика.
- Ты - колдун?
- Нет. Волшебник. Мои способности врожденные, я никогда не занимался этим специально. Я больше по мечу...
Дарэйна зачарованно смотрела, как тускнеет узор. Наконец остались лишь бороздки, выцарапанные прямо на земле. Воин достал меч и перечеркнул острием несколько знаков. Потом он подхватил на руки Никаса и мотнул головой в сторону дома:
- Покажи, куда мне идти?
Дарэйна мелкими шагами заспешила к веранде. Мужчина не отличался высоким ростом, и ему было трудно нести долговязого Ника.
В вестибюле их ждала Димида. Она смотрела на Солдата Удачи широко распахнутыми глазами, в которых испуг и робость мешались с удивлением.
- Дими, проведи его в комнату Никаса. Я сейчас, - и Дарэйна скользнула на кухню.
Когда она прибежала в спальню, голубоглазый сидел на краю кровати Никаса и разминал ему кисти рук:
- Слушай, никогда не суйся в реку, не зная броду. Удары, которые наносил ты, могли покалечить людей. Почему ты думал, что с тобой станут церемониться?
- Вы напали!
- Мы служим Удаче. Нам было сказано, что здесь есть какая-то вещь, которая принадлежит хозяевам этого места не по Праву. То есть, мы были обязаны ожидать, что встретимся с негодяями, ты не находишь?
- Все, что здесь есть, принадлежит нашей семье по праву! Отец нажил состояние своим трудом!
- Ну, как минимум одну вещь твоему отцу удача принесла. Или ты не знаешь о существовании магической трости?
- Ее дал отцу Владетель Пущи!
- Да. Но он мог дать ее любому другому. Твоему отцу просто повезло, поверь мне, я знаю, что говорю. Я - Солдат Удачи.
- Повезло отцу - ну и повезло! Ему повезло, а не вам! Значит, и трость его!
- Твоему отцу не повезло только с сыном, а во всем остальном Удача, похоже, к нему и впрямь исключительно благосклонна. Ну, ладно, по-моему, ты почти в полном порядке. Короче, запомни: два дня на воде или слабых отварах, и никакой магии. Да и воды тоже пей поменьше. О, Дарэйна? Я как раз собирался уходить. Я уже все сделал, что мог. Ну, могу еще раз сказать про питье, хотя ты, наверно, слышала? А теперь прощай, и извини, что... Короче, за все извини.
Мужчина взялся за ручку двери, чтобы выйти, но Дарэйна протянула ему кружку:
- Подожди. Вот чай. Горячий и крепкий.
Воин с благодарностью принял напиток из ее рук и тут же сделал несколько жадных глотков.
- Спасибо большое, - он сжимал кружку в руках так, будто грел озябшие пальцы, - Именно то, что нужно было.
- Ирджис, ты не мог бы остаться у нас? Не на долго.
- Зачем?! Хочешь дождаться появления стражей порядка?
- Нет. Я хочу, чтобы ты мне все объяснил. Про мой перстень, про отцовскую трость, про то, как вы сделали удавов. Думаю, отец тоже будет не прочь послушать.
- Хорошо. Только имей в виду, если это все же западня...
- Нет. Честное слово.
Вечером Дарэйна с Грумисом и Ирджисом уединились на веранде. Миранда, до сих пор не пришедшая, по ее словам, в себя, легла спать пораньше, а Димида осталась с Никасом.
- Понимаете, папаша, есть Право, и есть Удача. Вот, к примеру, человек – ничего особенного - а богатство и власть сами текут к нему в руки. Что это? Удача. Так говорят люди. Самый простенький пример. Ваш старший сын - сильный маг. А в магической школе училась младшая дочка, потому что деньги на обучение появились только потом, когда Никасу учиться было поздно, зато Дарэйне - в самый раз, хотя особых способностей у нее и не было. Это - классическая удача.
- Но-но. Детей моих не тронь!
- Или вот тросточка Ваша. Позвольте полюбопытствовать, как она к Вам попала?
