Стоя перед зеркалом, Ахмед тщательно приводил себя в порядок, придирчиво зачесывая назад густые черные волосы. Оттуда, из-за зеркала, на него смотрело смуглое отражение его волевого лица. С виду Ахмед всегда был серьезен, но при этом в глазах его играли искорки озорства. Его нельзя было назвать красавцем, но обаяние, которое исходило от него, сражало в самое сердце любого человека, который когда-либо с ним соприкасался.
Закончив возиться со своей внешностью, Ахмед внес последний штрих - одеколон. Ему сегодня хотелось быть неотразимым. Еще бы, за сегодняшний вечер он намеревался посетить аж двух возлюбленных, и потому он немного торопился. Уже со всех концов села доносились звуки гармошки и бойкое танцевальное «ворс-тох». Ахмед дожидался друзей, которые ушли на «разведку», дабы раздобыть сведения о том, в каком доме сегодня вечеринка лучше и где больше всех собралось красивых девушек.
Осень в этом году выдалась урожайная и теплая, и потому молодежные гулянья не смолкали до утра. Это были те благодатные времена, когда в чеченских селеньях все жили по одной схеме: летом, не покладая рук, трудились на своих земельных участках, выращивая разную сельскохозяйственную культуру, созревший урожай вывозился на реализацию в большие города, а осенью усталые, но довольные жизнью люди отдыхали и часто веселились. Мудрая старинная пословица – работать, как раб, отдыхать, как князь, - как нельзя лучше отражала жизнь маленького чеченского народа.
Осень здесь была пора молодежи. То в одном доме, то в другом часто устраивались вечеринки, и это было довольно интересное зрелище: незамужних девушек усаживали на длинные скамейки вдоль одной стены, а парней – вдоль другой, друг против друга, а в середине желающие лихо оттанцовывали лезгинку. Как правило, на таких вечеринках присутствовал тамада, и в качестве почтальонов-информаторов крутились несколько замужних женщин, через которых парни наводили справки об интересующей их девушке. А дальше все шло самотёком – если девушка не занята, да ещё и согласна принимать знаки внимания, то заинтересованный в ней молодой человек, в течение всего вечера приглашал ее на танец, не требующий никаких словесных дополнений, и лихо гарцуя, водил по кругу то властно, то покорно, то требовательно, то уступчиво, выплескивая наружу прекрасные эмоции, присущие человеку в диком восторге. И после таких вечеринок то там, то здесь играли веселые свадьбы.
Ахмед, в ком текла горячая кровь зрелой юности, торопился увидеть все. Он вообще был очень любознательным и вездесущим. В семье, как старший, он был любимцем у матери, для младших братьев – грозным авторитетом, а среди друзей – лидером и заводилой.
Поглощенный мыслями о предстоящем гулянье, Ахмед даже не заметил, когда вошла Зейнап.
- Ахмед, мне нужно поговорить с тобой.
Ахмед привык, что мать по каждому пустяку говорит с ним по душам, и приготовился выслушать очередные материнские переживания.
- Я слушаю тебя, мам…
- Ахмед тебе нужно жениться.
В воздухе зависла тишина. Казалось, остановилось и затихло все, и только часы на стене неумолимо отстукивали свое вечное тик-так. Растерянный и немного смущенный, Ахмед, кажется, забыл все слова.
-Но, мам, я не хочу сейчас жениться, - наконец выдавил он из себя.
- Я, конечно же, не собираюсь тебя заставлять, но послушайся свою мать. Твоя старшая сестра, как тебе известно, уже замужем, другие сестры еще маленькие, а от подросших сыновей в хозяйстве – помощи никакой. За детьми и за домом нужен хороший женский глаз, да и мне помощница нужна. Женись сынок. Говорят у тебя и девушка есть, да еще и красавица…
Здесь Зейнап немного слукавила. Она давно уже знала, что ее сын положил глаз на одну девушку из села и что на вечеринках он ухаживает только за ней. Не теряя времени даром, она сразу же навела справки – кто, какого рода и как о ней отзываются соседи. Удовлетворённая результатами своего маленького расследования, Зейнап решила, что лучшей партии для сына быть не может и что свадьбу незачем откладывать в долгий ящик.
Ахмед, конечно же, был заинтересован Мадиной (так звали девушку, на которой собирались его женить), но жениться сейчас.…Таких планов у него не было. Мадина ему, безусловно, нравилась, более того, он был ужасно горд тем, что, несмотря на огромное количество желающих добиться ее внимания, предпочтенье она отдала ему. Но у Ахмеда была еще и другая, тайная любовь. Он был влюблен в женщину на два года старше его, которая, к сожаленью, уже успела побывать замужем. Встретил он ее случайно в центре села и был совершенно неожиданно для себя покорен ею. Это была удивительная женщина: красивая, уверенная в себе, чем разительно отличалась от всех других односельчанок.
Какое-то сильное чувство поселилось в его груди, и он ничего не мог с этим поделать, да и не хотел. Она работала на центральной телефонной станции, и Ахмед со своим близким другом, каждый день навещал ее, стараясь, эти визиты особо не афишировать. Но по своей молодости и наивности он не представлял себе, что такое безмерная женская любознательность. Его частые визиты к разведенной женщине давно были замечены местными сплетницами, и скороспелое решение Зейнап, женить сына, было подогрето именно дошедшими до нее слухами. Для Ахмеда же это был совершенно неожиданный поворот судьбы. Согласиться – значит потерять Лейлу, не согласиться – обидеть мать. Против воли родителей Ахмед не пойдет. И мать это знала. Многовековая традиция беспрекословного подчинения старшим имела над ним несомненную власть. Ну, а раз так, значит, так тому и быть. Тем более, что в жены ему предлагают не замухрышку какую-то, а чуть ли не первую красавицу села.
- Делайте, что хотите, - обреченно сказал Ахмед и унылой походкой вышел из комнаты.
А Зейнап не собиралась предаваться раздумьям. Она прекрасно понимала, что ее сын не в восторге оттого, что его женят, но это было не главное. Самое главное, что теперь миновала опасность того, что он попадет в сети недостойной его женщины и тем самым спасет себя от позора и людских пересудов.
Так уж было заведено в этих краях: целомудрие – было обязательным условием при выборе невесты. Чистота и непорочность были незыблемой нормой, а малейшее отклонение от неё имело плачевные последствия.
К тому же Зейнап была довольно-таки жесткой женщиной. Возможно, это был отпечаток ее нелегкой судьбы.
Она была совсем маленькой девочкой, когда в их дом пришли какие-то мужчины, говорили они на непонятном ей тогда языке и забрали отца. Отец ее был человеком глубоко верующим и занимался изучением Корана. А это в эпоху сталинского режима, как и в последующие годы советской власти, было сродни преступлению. И ее отец стал одним из тех, кто поплатился за лучшие человеческие качества.
Мать Зейнап была красавицей, но бесследное исчезновение мужа быстро наложило на нее свой отпечаток – она поседела и постарела за короткий срок. Однажды, это был холодный день февраля, оставив свою дочурку на попечении её бабушки, мать Зейнап поехала в другое село навестить своих родителей, а следующий день, 23 февраля 1944 года, ставший роковым для всего чеченского народа, навсегда разлучил их, хотя один раз они все-таки встретились…
В этот день шел снег с дождём. Зейнап еще нежилась в постели, когда во дворе её дома появилось несколько человек в военной форме. Один из них ворвался в дом и начал что-то громко кричать.
Дяди нигде не было видно. Как потом выяснится, всех мужчин от 18 лет и старше, под предлогом какого-то собрания пригласили в здание школы и закрыли там. Кроме него других мужчин у них в доме не было. Бабушка в этот момент возилась у печи. Она собиралась испечь сискал (хлеб из кукурузной муки). Не совсем понимая, что от неё хотят, бабушка что-то сказала солдату, но молодой солдатик ничего не ответил ей, только со всего маху ударил ее по спине хлыстом. От неожиданности бабушка рухнула на сложенные перед печкой дрова. Зейнап вскочила с постели и в ужасе кинулась ей на помощь. Но бабушка, которая никогда не отличалась кротким нравом, быстро вскочила на ноги и бросилась на обидчика. Но солдат, получивший указание никого не жалеть, не намерен был возиться с ними, и он со всего маху ударил ее ещё несколько раз. Теперь досталось и Зейнап. От боли она начала громко плакать. Перепуганная насмерть бабушка, забыв про все на свете, бросилась к внучке и, заключив в свои объятия, попыталась успокоить её. Тогда Зейнап было пять лет. С улицы доносились крики и плач других женщин.
Зейнап по сей день не смогла освободиться от страха, засевшего в ее душу в тот день. И еще, она на всю жизнь запомнила глаза своей соседки, которая ополоумев от того что происходит, подгоняемая обезумевшими солдатами, тащилась по улице с мёртвым трехлетним сыном на руках. В него попала шальная пуля одного из наиболее ретивого исполнителя приказов.
Потом пришли ещё солдаты. Обезумевших от происходящего людей загнали в один из соседних дворов. Здесь поместилась почти вся улица. Никто не понимал, что происходит. Потом один из солдат объяснил им, что чеченцы объявлены предателями и их выселяют с родных земель. Среди собравшихся мало кто понимал русский язык, а те которые понимали, с трудом могли растолковать, в чем их, собственно, обвиняют. Но, не смотря на это, все прекрасно понимали одно – происходит какая-то ужасная, нечеловеческая несправедливость. И над селом поднялся дикий плач отчаяния.
А между тем, то там, то здесь раздавались выстрелы. Как позже выяснится, это шли расстрелы старых и больных людей, которых было приказано не вывозить. Умерших и расстрелянных в эти дни, спустя некоторое время разрешили хоронить в собственных дворах, когда людей отпустили домой на сборы.
Потом подогнали машины крытые брезентом и людей загрузили в них, после чего целая вереница машин двинулась в путь, под грудное, религиозное пение стариков. Это было единственное, что не могли запретить военные. Холодный, сырой ветер дул во все щели и люди обреченно мокли и мерзли под февральским снегом. А когда прибыли на вокзал, многие не способны были даже самостоятельно двигаться.
С дядей они воссоединились только на вокзале, когда их уже начали грузить в вагоны, предназначенные для перевозки скота. Когда поезд тронулся, в вагоне начал гулять холодный ветер, и люди затыкали щели всем, что у них было. Дорога оказалась невыносимо долгой…
Однажды, измученных этой долгой дорогой людей выпустили на одной из станций набрать воды. Боясь потеряться, Зейнап со страхом прижималась к дяде, который крепко держал ее за руку. В толпе мелькнуло до боли знакомое лицо. В следующую секунду женщина, в которой Зейнап с трудом узнала свою мать, с плачем обнимала её. Стоявшие тут же рядом солдаты бросились их разнимать, и прежде, чем Зейнап успела что-то понять, её рыдающую мать оттащили от неё. Через секунду раздалась команда, и их повезли дальше, как оказалось в бескрайние степи Казахстана, где у них не было ни кола, ни двора, даже одного на весь вагон.
Высадили их в открытом заснеженном поле, выпустив словно мух из банки, и только звериный инстинкт самосохранения помог им выжить в этот страшный год. Чтобы не умереть с голоду, они ели почти все, что росло на земле, часто опухая от этого и болея. И мало кому потом удавалось подняться с постели. Многие её сверстники умерли так и не став взрослыми.
Потом, спустя годы, когда Зейнап выросла и стала взрослой девушкой, ей бабушка сообщила, что её мать умерла много лет назад, ещё по пути их выселения, и похоронена где-то в степях Казахстана, недалеко от железной дороги.
Сегодня Зейнап даже не любила вспоминать эти тяжелые годы. Жизнь, конечно же, их не баловала. Ей досталась не лучшая доля, как и всему её народу, но, слава Аллаху, сегодня ей грех было на что-то жаловаться. У нее шестеро детей (три мальчика и три девочки), которых она воспитывала в предельной строгости. Старшая дочь Раиса, уже определилась в жизни, удачно выйдя замуж. Муж ей попался порядочный и работящий, и за неё у Зейнап душа уже не болела. Второй ребенок в семье, Ахмед, был немного своенравным, но к родителям относился с должным уважением. И, воспользовавшись этим его лучшим качеством, Зейнап была намерена определить и его судьбу. Дальше шли Амир (16 лет) и Башир (15 лет). Они были погодки. Многие считали их близнецами и часто путали друг с другом. С ними у Зейнап особых хлопот не было. И, наконец, Лиза и Луиза, две младшие дочери, которые были дружны между собой и неразлучны, чем, несомненно, радовали свою мать.
Вообще, Аллах дал ей хороших детей, и она была довольна. Детей Зейнап с детства приучала к труду. У них был большой огород, который засеивался круглый год. Зимой – под теплицы, летом – в открытый грунт. Большое хозяйство: скотина, куры, утки, за которыми тоже был нужен постоянный уход. И без дела в этом доме пять минут подряд не сидел никто. С рассветом Зейнап поднимала всех, как по команде, и начиналась обычная карусель: утренняя молитва и обычные житейские дела. Каждый знал свои обязанности. Порой ворча и плача, но понимая, что от этого никуда не деться, все принимались за привычную работу.
Отец семейства, Махмуд, несмотря на свой еще не пожилой возраст(43 года), был в селе человеком уважаемым. В отличие от совершенно безграмотной жены, он был хорошо образован и имел престижную работу в г. Грозном. По профессии он был экономистом и хорошо разбирался во всех финансовых вопросах. К нему домой за разными консультациями часто приходили люди, и Махмуд совершенно бескорыстно помогал всем, чем мог. С женой у него были совершенно разные взгляды на жизнь. Зейнап считала, что только труд сделает из детей достойных людей, а Махмуд был уверен, что его детям необходимо хорошее образование. И чтобы дети учились хорошо, он их всячески поощрял. За хорошие отметки под громкое возмущение жены давал понемногу денег.
В общем, для всех знакомых и родственников, это была образцовая семья, живущая в достатке и благополучии, и только члены этой семьи знали, каким трудом обеспечивалось все это.
МАДИНА
Обхватив руками колени, Мадина в задумчивости сидела на крыльце. Свой выбор она уже сделала, назад пути не было. Да она его и не искала. Но бесконечное чувство вины перед матерью больно теснило ей грудь и жгучей слезой обжигало глаза. Все эти дни она так и не осмелилась с ней поговорить. Духу не хватило. Мадина знала, что мать никогда не даст своего согласия на её замужество и потому решила поставить её перед свершившимся фактом: за Ахмеда она выйдет тайком. И этой ночью решалась её судьба. Но почему ей так тяжело? Что её ждет впереди? Сможет ли она влиться в эту, абсолютно чужую семью. И как перенесет её поступок мама? Мама…
Мать Мадины, Айман, овдовела в 25 лет и осталась с двумя маленькими дочурками на руках. Замуж она больше не вышла, а осталась жить со своей свекровью, которая, тоже овдовев в молодости, всю свою жизнь посвятила единственному сыну. Но, Аллаху было угодно забрать и сына в рассвете сил, и две женщины, сплоченные одним горем, всю свою жизнь прожили вместе, душа в душу, как мать и дочь. Вместе плакали, вместе радовались, вместе трудились и вместе вырастили двух прекрасных дочерей, глядя на которых, сердце так и замирало от счастья.
Старшей, Мадине, исполнилось 17 лет, а младшей, Зарине, - 14. Обе девочки выросли красавицами, но Мадина была особенно хороша. Тёмные вразлет брови, красивые, чуть раскосые глаза, тонкий нос и ослепительная улыбка успели покорить не одно мужское сердце, и уже не одна семья изъявила желание породниться с ними. Но Айман считала, что её дочери слишком рано связывать себя семейными узами и о том, чтобы выдать её замуж, слышать ничего не хотела.
С Ахмедом Мадина познакомилась на одной из сельских вечеринок. Всего на мгновение встретились их глаза, но Мадина всей своей кожей почувствовала на себе его твердый и уверенный взгляд. Ахмед был великолепен, особенно – в танце. Быстрый, как ястреб, легкий, как пух, он словно парил в воздухе, едва касаясь носками земли, а вся мужская половина, в знак особого уважения, стоя хлопала в ладоши, отбивая ему такт. И с этого самого вечера Мадина, сраженная в самое сердце той пылкой страстью, которая свойственна только юности, жила в сладком мире грез и самое заветное желание, поселившееся в её голове, было желание выйти замуж за Ахмеда.
Мадина ещё долго блуждала в своих мыслях, а время шло. Всё, что было нужно из одежды, она давно приготовила и оставила у соседки, которая заранее была посвящена в курс дела. Ничего не подозревающие мать и бабушка сидели перед телевизором. Зарина уже спала. А её время пришло. Мадина медленно поднялась с крыльца. Путаясь и сбиваясь, она с трудом прочитала с детства заученную молитву и быстрым шагом двинулась в темноту. Соседкауже ждала её.
- Зара, мне так страшно. А что будет с мамой? – голос Мадины дрожал.
- Успокойся, моя родная. Это участь каждой матери. Будем только молить Аллаха, чтобы выбор твой оказался удачным, - успокаивала её Зара.
С её помощью Мадина быстро переоделась в белое платье, на голову завязала белую косынку. Все, как положено по чеченским законам.
Они вышли за ворота. Чуть ниже, в темноте, вырисовывались полупритущенные фары машины. Это были они, её новые родственники. Дальше шел процесс, переживший столетия. Мадина с Зарой двинулись в сторону машины, к ним навстречу вышли родственники жениха. Вот она, та самая черта, вступив за которую, она становится членом ранее совершенно для неё посторонней семьи.
- Вручаю вам чистую и не запятнанную девушку. Берегите её, - сказала Зара традиционную фразу.
- Спасибо тебе, Зара. Она в надежных руках, - раздалось в ответ.
Сунув в руку Зары положенное вознаграждение, родственник Ахмеда, не мешкая, взял Мадину под локоть и быстро посадил в машину, которая мгновенно, разрывая ночную тишину диким сигнальным ревом, на сумасшедшей скорости рванула в путь.
Мадине казалось, что её сердце сейчас выскочит из груди. Оно билось так сильно, что она задыхалась. Все, что происходило дальше, она осознавала, как в полусне. С тем же диким ревом машины буквально влетели во двор, где невесту с нетерпением ожидали многочисленные родственники и соседи жениха. С первого взгляда было ясно, что к этому событию в доме готовились основательно. Большой двор был освящен ярким светом. На веранде стояли накрытые всевозможными угощениями столы. Отовсюду раздавались голоса. Шум, смех, суматоха – все в этом доме говорило о празднике и веселье, а в другом доме, который Мадина оставила полчаса назад, Зара тщетно пыталась привести в чувство Айман, для которой поступок дочери оказался слишком неожиданным.
Известие о том, что Ахмеда женят, было заранее разослано специальными гонцами всем родственникам, проживающим даже в самых отдаленных районах. В назначенный день сюда начала съезжаться многочисленная родня. Свадьба обещала быть многолюдной. Уже и в доме, и во дворе, было полно народу, а гости все прибывали и прибывали.
Свадьба для местного люда всегда было событием особым, и потому здесь можно было увидеть самых разных людей, с самым разным социальным положением, но, непременно, в самых дорогих нарядах и костюмах.
Для Зейнап свадьба сына вовсе была событием особым, и прибывающих гостей она встречала самолично, принимая наряду с подарками и поздравлениями шутливые намеки на то, что, мол, теперь она узнает почем фунт лиха. Но Зейнап была женщиной с хорошим чувством юмора и в долгу не оставалась. Помимо всего прочего, ей было очень важно, чтобы эта свадьба прошла на должном уровне, и для этого она приложила все усилия. Хотя по натуре Зейнап была немного скуповатой, на это событие она явноне поскупилась. Свадьба, по местным параметрам, была княжеской. Столы, буквально, ломились от угощений. Для самых почтенных гостей, а это люди преклонного возраста, столы стояли на открытой веранде, откуда они, чинно восседая, зорко следили за тем, чтобы не дай бог, молодежь, в порыве веселья, не натворила каких-либо глупостей. Распивать спиртные напитки здесь не разрешалось, но, понимая, что молодые часто тайком нарушают этот запрет, старики на всякий случай изредка обходили территорию. Для более молодых столы стояли в доме, причем, для женской половины – в одном крыле дома, а для мужской половины – в другом. Это тоже был один из неписанных местных законов – мужчины и женщины за стол садились порознь.
А во дворе под тенью большого виноградника, полным ходом шли танцы. Лезгинка – это единственный танец, который исполняют в этих краях, и молодежь, расположившись в один большой круг, с удовольствием предавалась задорунациональных ритмов. Парни, лихо гарцуя, водили по кругу девушек, а те в свою очередь покорно и плавно подчиняясь каждому их жесту, с лебединой легкостью проплывали мимо. И если внимательно приглядеться, то в этом танце можно было распознать многие нравы.
А тем временем невесту готовили к выходу. Старшая сестра Ахмеда, Раиса, которая работала в городе парикмахером, воплощала в реальность все свое мастерство, искусно накладывая макияж и сооружая на голове невесты невероятно красивую прическу. Лиза и Луиза, затерявшись в гуще таких же, как и они, любопытных девчонок, с нескрываемым восторгом наблюдали за происходящим и чувствовали себя самыми счастливыми людьми на земле. Еще бы, такое событие в их доме и плюс ко всему, на все дни праздника, они были освобождены от работы в ненавистном огороде. Наконец, невеста была готова…
Все когда-то заканчивается. Завершились и праздничные выходные, устроенные в честь свадьбы Ахмеда, и все потекло по привычному руслу – бесконечный труд ибесконечно одинаковые дни. Мадина с родственниками мужасразу нашла общий язык. Дети ее полюбили, а Махмуд без конца баловал её маленькими подарками, и в этой семье она уже не чувствовала себя чужой. А вот со свекровью ей было тяжеловато. Характер у Зейнап был далеко не ангельский, хотя надо отметить, что при всем этом, она была крайне справедливой женщиной. Сама трудилась, как лошадь, и другим спуску не давала.
Мадину такой труд сильно изнурял, и хотя с тех пор, как она вошла в этот дом, прошло более полугода, она никак не могла привыкнуть к этим нагрузкам. Ей приходилось себя тешить тем, что это не навсегда. Рано или поздно, когда второй сын женится, они с Ахмедом начнут самостоятельную жизнь. Ведь, в конце концов, это удел всех чеченских женщин. Не зря же в народе шутят, что первые два года замужества, это как служба в Армии – испытание на выносливость и закалка.
Однако самым тяжелым испытанием для Мадины была надвигающаяся разлука с Ахмедом. Он собирался ехать в Москву, учиться. О том, чтобы взять её с собой, не было и речи. В свое оправдание он приводил массу банальных причин. Мадина понимала, что вынуждена согласиться. Потом, когда он устроится и у него все будет хорошо, он непременно заберет и её. Но она даже представить себе не могла, что эта разлука – только начало её бесконечных ожиданий.
ЛИЛЯ
Когда Лиля проснулась, солнце стояло уже высоко. В открытое окно струилась нежная утренняя прохлада, до слуха доносился тихий шелест молодой листвы. Лиля сладко потянулась. У- у – у! Какое чудесное утро! А какой чудесный день был вчера! Лиля снова прикрыла глаза. От сладких воспоминаний голова пошлакругом. Весь вчерашний день – одна сплошная неожиданность. А все началось с того, что к Лиле зашла её подруга, Таиса, которая, к тому же, и жила недалеко.
- Ты догадываешься, зачем я здесь?- лукаво прищурившись, спросила Таиса.
Конечно же, Лиля догадывалась. Если Таиса так сияет, это означало одно – приехал Алибек и, скорее всего, не один.
- Алибек? – на всякий случай спросила Лиля.
-А ты скажи мне с кем?
- Ну, если учесть, что ты сияешь, как медный таз, то должно быть с ним и Ваха.
- Угадала, - весело рассмеялась Таиса.
- Давно Ваха в наших краях?
- Два дня. И потому, ты немедленно собирайся. Сегодня мы с тобой нарушим все правила приличия.
- Стесняюсь спросить, - решила поиронизировать Липа. - Можно узнать, что это значит?
- А это значит, что сегодня мы поедем с ними в одно замечательное место. Отдохнуть.
- Снова стесняюсь спросить, а от чего мы устали?
- Брось придуриваться. Ты знаешь, о чем я…
- Вот именно! И я надеюсь, что ты пошутила!
- Перестань выделываться... Как будто ты услышала что-то сверхъестественное. Никто же не узнает,- Таиса и не думала отступать.
- Я никуда не поеду. Ты что? Как после этого Алибек ко мне отнесется?
- Да он сам меня два часа кряду просил, чтобы я тебя уговорила.
- А как же девичья скромность? Ему же это во мне нравится!
- Ну… что ему там в тебе нравится или не нравится – разберетесь сами, а мне сказано тебя уговорить. Поступай, как хочешь, а я поеду. Я же, в отличие от тебя, не тешу себя надеждой выйти замуж. С меня вполне достаточно и одного похода туда. Ваха - нормальный парень. Мне с ним хорошо. Замуж не зовет, но развлекать умеет. К твоему сведению, я с ним еду не первый раз. Просто я тебе этого не говорила.
- Очень интересно, - Лиля была в недоумении. – Помнится,недавно ты говорила совсем другое. Вот приедет он с Москвы – замуж выйду…
- А кто ему разрешит на мне жениться? Я же разведенная! Мать его, когда узнала, чтоон хочет на мне жениться, говорят,рвала и метала.
- Так, постой, ты, может быть, и не собираешься за Ваху замуж, но я то не разведенная… Я-то собираюсь за Алибека. Только вот боюсь, что если приму твое приглашение, вряд ли у меня из этого что-то получится.
-Не тешь себя иллюзиями. Не хотелось бы тебя расстраивать, но у Алибека мать – тоже не подарок, если не сказать – гром и молния. С твоей родословной, еще раз прости меня, я сомневаюсь, что тебя примут в семью. Она, как лучший сыщик, будет вынюхивать твои пятна… . А их у тебя… я извиняюсь…
Вот так, открыто, хотя и беззлобно, Таиса напомнила Лиле правду о её происхождении, хотя вряд ли Лиля когда-либо о ней забывала. Этой правдой её всю жизнь били по лицу, и она никогда не умела защищаться…
Лилю вырастила бабушка, мать её так называемого отца. В молодости тот часто выезжал в Россию, на заработки и, однажды, вернулся оттуда с брюхатой девицей. Спустя некоторое время, оставив её на попечении сестры и матери, он снова уехал и пропал на целых два года. За это время, его формальная жена успела и девочку родить, и ублажить всех мужиков в округе. Вернувшись, её праведный муж в гневе выгнал непутевую жену, после чего и сам пропал на длительный срок. А Лиля так и выросла с бабушкой, да с тетей, которая в последствии вышла замуж и начала свою собственную жизнь. Вот такая невеселая биография её родителей преследовала Лилю по сей день.
- Ну что, я тебя долго буду еще уговаривать? – вернула её в реальность Таиса. – Лично мне ты там вообще не нужна. Толькотвой ненаглядный так просил тебя уговорить, что, честно сказать, хочется ему угодить. К тому же мне за это обещано вознаграждение.
- Боюсь, что однажды продашь ты меня за любое вознаграждение, - с грустью в голосе пошутила Лиля, но она даже подумать не могла, что эти её слова окажутся пророческими.
На самом деле все оказалось намного проще, чем Лиля себе представляла. Всю дорогу, пока они ехали, её одолевало острое чувство тревоги. Что она натворила! Наверное, так бывает всегда, когда человек впервые делает что-то предосудительное, нарушая собственные нормы морали.
Место, куда они приехали, поистине можно было назвать райским. Маленькую зеленую поляну с одной стороны огибала речка, с другой стороны – деревья. Здесь было так красиво, что создавалось впечатление, будто сюда действительно не ступала разрушающая нога человека. Пели птицы. Все было, как в настоящей сказке. Завороженная этой красотой, Лиля совершенно забыла о своих страхах и, в конце концов, напрочь освободившись от всех сковывающих её комплексов, с наслаждением влилась в эту радушную компанию, гвоздем которой, конечно же, был Ваха. Как опытный специалист, он быстро развел костер и принялся нанизывать кусочки мяса на приготовленные заранее шампуры. И потому, как ловко у него все это получалось, можно было без труда определить, на что он в Москве тратит своё «драгоценное» время. Всё было настолько естественно и просто, что Лиля, окончательно утвердилась в мысли, что нет ничего страшного в том, что она поехала на небольшую прогулку с любимым человеком. Алибек даже не пробовал к ней приставать, а только всячески старался ей угодить. За разговорами да шутками время шло незаметно.
- Пойдемте, может, попробуем рыбку поймать, - неожиданно предложил Алибек.
- Интересно, чем ты её будешь ловить? – с едва скрытым сарказмом спросил Ваха.
- А прямо руками и поймаю.
Так как речка была не глубокой и совершенно прозрачной, то на дне её отчетливо виднелись и камни, и плавающие рыбки.
- Ну, попробуй, если ты поймаешь, мы тебя обязательно поддержим.
Вахе было лень лесть в холодную воду. Алибек решил рискнуть, но, как выяснилось, задача оказалась не из легких. Ваха с Таисой громко подзадоривали его, а Лиля, после недолгого колебания, решила прийти ему на помощь. Пока они хватали рыбок, оба промокли насквозь. Результат был нулевой, зато по всей окрестности разносился звонкий заливистый смех Лили. Она веселилась, как ребенок, и Алибек с нескрываемым восторгом наблюдал за ней.
- Какая же ты всё-таки красивая, - не удержался Алибек. – Ты знаешь это?
- Конечно же, знаю, - весело отвечала Лиля.
- Интересно, откуда? – придуривался Алибек.
- А мне уже говорили, - в тон ему отвечала Лиля.
- А тебе не говорили, что ты меня околдовала?
- Правда?
- Правда. И как ты умудрилась родиться сразу такой красивой, весёлой и смешной?
- Ишь ты! И чем же я тебе смешна?
- Маленькая и смешная. Так и хочется тебя в карман положить.
Лиля рассмеялась. А ведь она всегда чувствовала себя рядом с могучим Алибеком букашкой! Алибек ещё какое-то время любовался ею, а потом вдруг сказал:
- Я хочу помыть себе голову, ты поможешь мне?
- С удовольствием, - ответила Лиля, для которой все правила приличия, которые она до сих пор предельно честно соблюдала, утратили сейчас всякий смысл.
Алибек принёс из машины мыло, и под беззлобные насмешки Вахи и Таисы Лиля принялась мылить ему волосы. Алибек исподтишка брызгал в неё водой, Лиля весело визжала. Вскоре волосы были настолько чистыми, что поскрипывали под ладонями, но Алибек утверждал, что они недостаточно промылись, и Лиля, понимая, что тот лукавит, всё же с удовольствием продолжала свою работу.
В жизни у Лили будет ещё немало всяких приключений (хороших и не очень), но именно это воспоминание пронесёт она через всю свою жизнь. Именно оно будет вызывать у неё непонятные слёзы умиления в непростые дни её непростой жизни.
- Лиля, ты думаешь просыпаться? – голос бабушки донёсся до её сознания как из другого мира. Лиля открыла глаза. Да, действительно, пора просыпаться.
Накинув на себя халат, она подошла к зеркалу. Да, немудрено, что Алибек без ума от неё. Аллах красотой её не обделил. Слегка кудрявые русые волосы падали ей на красивые круглые плечи. Голубые глаза светились неким озорством. Маленький, чуть вздёрнутый носик, покрытый редкими канапушками, и пунцовые губы, словно очерченные специальной окантовкой, нельзя было не полюбить.
Полюбовавшись на себя ещё какое-то время, Лиля вышла во двор. Бабушка в своей обычной позе, устроившись под тенью яблони, перебирала чётки. Лиля подошла и крепко обняла её.
- Соня ты, соня, - ласково погладила её по спине бабушка, - утром вставать не хочешь. Замуж выйдешь, что тогда делать будешь?
- Найдём такого, бабушка, который утром поднимать не будет, - ответила Лиля с присущим ей задором.
- Где же ты такого найдёшь, - смеялась бабушка, - разве только за русского замуж выйдешь.
- А может, завалялся где-то один, - шутила Лиля. У неё было прекрасное настроение. Ей хотелось шутить, смеяться, петь, танцевать. Сегодня всё было чудесно!
Покормив бабушку и позавтракав сама, Лиля занялась своими обычными делами. Прибрав в доме, она вышла во двор. Здесь хлопот было чуть больше. У них был небольшой, но очень уютный дворик. Блуждая в своих нежных воспоминаниях и мурлыча себе под нос песенку, Липа с наслаждением возилась с цветами, когда во дворе появилась Таиса. Как обычно, радостная и счастливая.
- Привет. Уже трудишься?
- Как видишь, - Лиля былабезумно рада видеть свою подругу. Ей не терпелось поделиться вчерашними впечатлениями.
- Ну, как ты? – Таиса лукаво улыбалась.
- Не спрашивай, - Лиля просто сияла. – Только говори чуть тише. Не дай бог, бабушка услышит.
- Ладно, только у меня тоже со временем не очень. Поболтать зайду вечером. Или ты приходи. Я к тебе по другому делу.
- И по какому же?
- Ты помнишь, на прошлой неделе, когда ты к нам заходила, у нас сидели двое парней, мамины родственники.
- Ну, помню.
- Так слушай. Вчера вечером они приехали снова. Короче говоря, один из них, если ты его запомнила, такой… среднего роста…. В общем, он на тебя глаз положил и хочет тебя сегодня видеть.
- Таиса, ты же понимаешь, что это всё зря…
- Понимаю, - Таиса прекрасно понимала, что уговорить Лилю пойти на это свидание будет непросто. Ведь с тех пор, как в её жизни появился Алибек, мир для неё сосредоточился в одном человеке. Но она должна была постараться. Ведь в случае, если ей это удастся, Таису ждал серьёзный подарок.
- Ну, я же не прошу тебя выйти за него замуж. Дай человеку порадоваться. Я ему уже объяснила, что ты занята, но он настаивает. Мне, говорит, надо лично убедиться, есть ли у меня шанс. Если нет, он обещал, что не будет настаивать. Но, конечно же, он в себе не сомневается.
- Ах, вот он какой! – прекрасное расположение духа, позволяло Лиле сегодня всё видеть только в радужных тонах. – А скажи правду, тебе обещали подарок?
- Я не просила. Они сами предложили.
У Таисы была болезнь – в любой ситуации искать себе выгоду, и она понимала, что Лиле известен этот её недостаток.
- Интересно, что тебе обещали? Коробку конфет?
- Бери выше. Ставки растут. На этот раз, самое что ни на есть золотое кольцо.
Лиля удивлённо вскинула брови.
- Да, да, - продолжала Таиса, - золотое кольцо. Правда, оно не очень дорогое, зато даром. Я надеюсь, ты дашь подруге разбогатеть на одно украшение?
- Ну, куда же я денусь, - Лиля крепко обнялаподругу. – Я же не могу тебя так обидеть. Да и вообще, это же так романтично, за свидание со мною, кому-то не жалко золота.
- Так ты пойдёшь?
- Пойду. Но только на одно свидание. И никаких повторных встреч.
- Ну и молодец. А я тогда побежала. Они приедут в три часа. Смотри не передумай.
Чмокнув Лилю в щёчку, Таиса быстрым шагом направилась к выходу. В том, что ей удастся уговорить Лилю, она, в общем-то, и не сомневалась. Но её одолевали другие сомнения: что-то подсказывало ей, что её родственники могут выкинуть какой-нибудь фокус. Уж больно оживлённо они себя вели. С утра какие-то заводные, весёлые и что-то без конца обсуждают, закрывшись с её братом в комнате. Но желание получить обещанный ей подарок, отодвигало все её сомнения на второй план. Авось, обойдётся.
Когда Таиса вошла во двор своего дома, её уже с нетерпением ожидали.
- Ну что? – чуть ли не хором спросили у неё.
- Она придёт, - ответила Таиса. – Но предупреждаю вас, если вы задумали какую-то глупость, я вам не помощник.
- Ты свою работу сделала, а теперь отдыхай, и ни о чём не переживай. Плохого с твоей подругой ничего не случится.
Лиля сидела во дворе, под виноградником, и читала книгу, когда во дворе вновь появилась Таиса.
- Ну что, пойдём?
- Ага, я только бабушку предупрежу.
Лиля направилась в дом. Через некоторое время она снова появилась.
- Идём, - сказала она, - только ненадолго. Бабушка себя не важно чувствует.
Пройдя пару кварталов от её дома, они свернули в проулок, где их уже ожидали. Подойдя поближе, Лиля увидела, что их трое. Поздоровавшись, старший из них, как водится, завёл разговор. Он говорил самые традиционные фразы, которые обычно применяют при первом знакомстве, и Лиля, заранее зная всё, что он скажет, слушала его в пол уха.
- Лиля, - важно говорил тот,- вот этот молодой человек, - при этом, указывая на одного из парней, которые молча стояли от него в двух шагах, - его имя Хумид. И он очень заинтересован тобой. Скажу тебе не для красного словца, парень он, что надо. И если ты согласишься принимать от него знаки внимания – ты об этом никогда не пожалеешь. Сейчас мы вас оставим одних, а ты, пожалуйста, внимательно выслушай его.
Лиля с большим удовольствием сейчас сказала бы им, что ей абсолютно всё равно, хороший он или плохой, но, как учила бабушка, вежливость – это главный ключ ко всему. В Коране записано, говорила ей бабушка, что на вратах рая стоит надпись – «Невежливый человек не войдёт сюда».
Таиса и двое парней, сопровождавшие Хумида, отступили назад. Они с Хумидом остались одни. Лиля краем глаза взглянула на него и отметила про себя, что он, вроде бы, ничего. Среднего роста, плечистый, крепкий, аккуратно подстриженные волосы, красивые усы.… Кажется, он немного смущается. Лиле стало смешно и немного жалко его, потому что всё, что бы он ни сказал, заранее не имело для неё никакого значения.
Смущаясь и сбиваясь, Хумид начал какую-то речь, в которой, он изо всех сил пытался её убедить в том, что с ним она будет как за каменной стеной. Терпеливо выслушав его, Лиля, стараясь быть предельно учтивой, ответила:
- Мне лестно твоё внимание, и я искренне верю, что ты прекрасный человек, достойный самой лучшей девушки на свете. Но, к сожалению, я должна тебе отказать, потому что свой выбор я уже сделала: в моей жизни уже есть человек, с которым я собираюсь связать свою судьбу. И потому я прошу простить меня…
Предчувствие чего-то недоброго оборвало её на полуслове. Но прежде, чем она успела что-то сообразить, чьи-то огромные руки подхватили её сзади. В следующее мгновение она оказалась в машине, которая с бешеной скоростью рванула с места и понеслась по трассе. Безнадёжный и отчаянный крик Лили растворился в воздухе. Все её попытки вырваться были тщетны – крепкие мужские руки держали её мёртвой хваткой. Значение случившегося дошло до неё даже не сразу. А когда дошло – её охватил ужас. Слёзы градом потекли по щекам. От бессилия Лиля завыла. Она ничего не могла сделать, ничего не могла изменить, потому что попала в хорошо подготовленную ловушку.
А Таиса… Она не могла не знать о том, что задумали её родственники. Таиса еёпросто продала! Продала за какое-то ерундовое кольцо. А ведь у неё и без того украшений было предостаточно. Так нет же, она решила поживиться немного и за её счёт. Будь она проклята! Аллах её за это обязательно покарает! Но что ей теперь делать? Как быть ей? То, что она останется жить с этим проклятым Хумидом – Лиля даже мысли не допускала. И бабушка одна.… Как теперь она будет? Вот что значит не иметь братьев! Недаром же в народе говорят: сестре без брата лучше не родиться. Были бы у неё братья, они нашли бы её в любом месте и заставили бы ответить за свой поступок этих подлецов.
Этот идиотизм воровать невест пережил столетия, и никакие государственные законы не смогли искоренить его. А ведь ей, как и многим девушкам её возраста, этот обряд казался в какой-то мере даже романтичным. Но другое дело, когда тебя ворует любимый тебе человек. Алибек.… Где же он? Наверное, живёт себе и не знает, что у него украли его возлюбленную. А если узнает, захочет ли он её теперь? Её, уже облапанную посторонними мужчинами.
Слёзы бессилия всё текли и текли по щекам. Сопротивляться уже не было сил. А машина, по-прежнему, неслась, не сбавляя скорости и, наконец, въехала во двор огромного дома, ворота которого были предусмотрительно распахнуты. Видимо, здесь знали, что сегодня привезут невесту. Из дома выскочило несколько женщин, а бегающая по двору ребятня обступила машину со всех сторон. Лилины похитители вышли из машины.
- Выходи, Лиля, ты уже приехала на своё постоянное место жительства, - обратился к ней один из них.
Ну, уж нет! Лиля из последних сил вцепилась в переднее сиденье. Уж выйти из машины они её не заставят. Подошла женщина преклонного возраста.
- Дочка, не упрямься, выходи. То, что случилось, уже случилось, и теперь ничего не исправишь. В этом доме живут прекрасные люди, и поверь мне, лучшего выбора ты не могла сделать.
«Да разве я сделала этот выбор!» - криком кричало её сознание. И слёзы с новой силой хлынули по щекам. Лиля прекрасно понимала, что домой её уже не отпустят и что из этой машины ей одна дорога – в жёны Хумида. Но даже сама эта мысль бросала её в нервную дрожь.
А к машине всё подходили и подходили разные люди, и каждый старался уговорить её быть благоразумной, но онадаже не слышала их. А сопротивляться уже не было сил, и, в конце концов, она обречённо вышла из машины, после чего её немедленно сопроводили в большой просторный дом, который, как она понимала, предназначался ей в случае если она согласится остаться женой Хумида. Лилю отвели в одну из отдалённых комнат и усадили на диван, чтобы она немного пришла в себя.
Весть о том, что Хумид украл девушку, быстро облетела всю округу и очень скоро дом был заполнен соседями и родственниками. Лиля сидела спиной к дверям, а все уговоры повернуться и, как подобает молодой невесте, надеть белую косынку на голову, молча игнорировала.
- Какая упрямая невеста, - доносилось из соседней комнаты, - нелегко тебе с ней придётся.
Видимо, эти слова адресовались матери Хумида.
- Ничего, - отвечала та, - молодая, неопытная. Приживётся, сама всё поймёт.
А невеста и не думала приживаться. Наоборот, немного оправившись от шока, она размышляла о том, как ей сбежать. А люди приходили и уходили. И постепенно в доме стало немного спокойнее. И впервые за всё время пребывания в этой комнате, Лиля, наконец, решила оглядеться. Где же она всё-таки находится? Она осторожно повернула голову к дверям и тут же столкнулась взглядом с молодой и очень красивой женщиной. Кажется, она только-только пришла. Лиля почему-то сразу почувствовала к ней какую-то расположенность. И, как утопающий за соломинку, она решила ухватиться за эту маленькую надежду.
- Ну, здравствуй, - сказала вошедшая, - Что же ты все глаза выплакала?
